Заключение

К каким мировоззренческим выводам приводят нас полемика с современными богословами и разоблачение клерикальных измышлений по широкому кругу проблем, связанных с оценкой предпосылок, обстоятельств и последствий введения христианства в качестве государственной религии Киевской Руси?

Утверждение христианства на Руси - явление исторически достоверное и социально значимое (привал его сложности и внутренней противоречивости, исключающих возможность однозначных оценок). Совершалось оно не в один год и даже не в десятилетия, а на протяжении нескольких веков, по существу заняв весь промежуток отечественной истории от обращения в новую веру киевлян до падения российского самодержавия и победы Великой Октябрьской социалистической революции. Поэтому у данного явления, как у любого исторического процесса, нет и не может быть строго определенной даты, которую надлежало бы навсегда зафиксировать и периодически отмечать как годовщину "крещения Руси". Следовательно, нет никаких оснований считать 1988 год юбилейным в этом отношении и приурочивать к нему тысячелетие "крещения Руси". Правомерно говорить лишь о тысячелетии крещения жителей древнего Киева, воспринимая это событие как исходный момент официального принятия христианства в качестве государственной религии Киевской Руси и одновременно как начало становления русской православной церкви.

Объявив год крещения киевлян датой "крещения Руси" и преподнося его как собственно церковный и одновременно общегражданский юбилей, официальные инстанции Московской патриархии проявили типичный для религиозного мышления субъективизм в подходе к историческим событиям и процессам. За этим кроется не только непонимание подлинной сути исторических явлений, неизбежное при рассмотрении их с религиозно-идеалистических позиций, но и определенный церковный интерес. Руководству Московской патриархии "тысячелетие крещения Руси" с соответствующей подготовкой к нему и надлежащим празднованием необходимо для оживления религиозной жизни в церковных приходах, для повышения церковной активности прихожан и одновременно для привлечения внимания к русскому православию неверующих граждан социалистического общества, особенно тех, кто проявляет интерес к прошлому своей страны, в котором церковь играла немаловажную роль. Поэтому так настойчиво современные православные богословы и церковные проповедники сводят христианизацию Древней Руси к крещению киевлян (длительный процесс к разовому событию) и характеризуют ее как дату, юбилей которой необходимо отметить в 1988 году не только по церковной линии, но и по общегражданской. Следовательно, пропагандисты научного атеизма поставлены сейчас перед необходимостью больше уделять внимания разъяснению подлинной сути так называемого "крещения Руси" и доказательству неправомерности сведения данного социального явления к одномоментному акту.

Необходимо учитывать и то обстоятельство, что псевдоюбилей "крещения Руси" давно уже стал объектом разнузданных политических спекуляций и наглых идеологических диверсий, осуществляемых реакционными кругами русской церковной эмиграции. Их предъюбилейная деятельность, развернувшаяся задолго до мнимого "тысячелетия крещения Руси", фактически свелась к акциям по нагнетанию в эмигрантской среде антикоммунистической истерии, по культивированию у русских эмигрантов ненависти к их бывшей Родине, реваншистских настроений, по пробуждению у них надежд на реставрацию в нашей стране дореволюционного уклада жизни, по распространению на Западе клеветы на советский общественный и государственный строй. Они пытаются нарушить политическое единство верующих и неверующих советских граждан, стараются спровоцировать приверженцев русского православия на нелояльность по отношению к социалистическому государству, толкнуть духовенство и прихожан православных храмов на путь религиозного экстремизма и сознательного нарушения законов своей страны. Все эти акции - составная часть усилий международной империалистической реакции, развязавшей подлинную "психологическую войну" против Советского Союза которая "ведется Западом на самой высокой, можно сказать истерической антисоветской, антикоммунистической ноте"¹. Политическим провокациям и идеологическим диверсиям, совершаемым реакционными кругами русской церковной эмиграции под видом подготовки к юбилею "крещения Руси", пропагандисты научного атеизма должны противопоставить активную наступательную деятельность по разоблачению клерикальных форм современного антикоммунизма.

¹ (Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС, 14 - 15 июня 1983 года, с. 52)

Что же касается самого предмета полемики, то научно-атеистическая оценка процесса христианизации Древней Руси предполагает, на наш взгляд, принятие и отстаивание следующих основополагающих тезисов.

Крещение жителей древнего Киева по распоряжению князя Владимира Святославича, положившее начало официальному принятию христианства в качестве государственной религии Киевской Руси, не было предопределено свыше и не содержало в себе ничего мистического. Это была социально детерминированная акция дальновидного государственного деятеля, преследовавшего конкретные и вполне земные (политические и идеологические) цели. Он стремился использовать религию, сформировавшуюся в классовом обществе, для закрепления господства складывавшихся эксплуататорских сословий, усиления великокняжеской власти, упрочения Древнерусского государства и одновременно для примирения народных масс с усиливавшимся угнетением, для формирования у них смирения и покорности.

Обращение в новую веру киевлян не было началом исторического бытия нашей Родины; не им порождены русская государственность и культура славянских народов, живущих в пределах Советского Союза. Оно составило один из начальных моментов идеологической перестройки общественной жизни Киевской Руси на этапе перехода древнерусского общества от доклассового состояния в классовое, от первобытнообщинного строя к феодальному. Введение и утверждение христианства как классовой религии - лишь идеологический стимулятор этого процесса, а никак не его источник. Христианизация Древней Руси была вызвана к жизни потребностями феодального развития, которое нуждалось в религиозной санкции и получило таковую в нововведенной "греческой вере".

Крещение киевлян - не изолированное явление. Оно представляло собой один из этапов сложного и внутренне противоречивого процесса становления феодализма в нашей стране. Поэтому прогрессивность этой классово антагонистической общественно-экономической формации относительна и локализирована во времени, и к оценке данного события отечественной истории следует подходить конкретно-исторически. Такой подход, будучи единственно правильным, наглядно убеждает в том, что акция князя Владимира, закрепленная и продолженная его преемниками, носила исторически преходящий и классово ограниченный характер, а ее несомненная прогрессивность не выходит за рамки феодального строя и относится исключительно к нерелигиозным аспектам церковной деятельности. Действительно, социально прогрессивны не прямые и непосредственные результаты христианизации Киевской Руси (введение новой религии и образование соответствующей церковной организации), а лишь косвенные и побочные, не имеющие строго религиозно-церковного характера: содействие укреплению централизованного Древнерусского государства, открытие нашим предкам доступа к богатому и разнообразному духовному наследию Византии, стимулирование дальнейшего развития культуры, искусства, просвещения и т. п.

Крещение населения древнего Киева православным византийским духовенством положило начало становлению русского православия - феодально-крепостнической идеологии, которую организационно оформившаяся и постепенно вышедшая из-под контроля Византии русская православная церковь более девяти веков принудительно навязывала народным массам нашей страны. Эта идеология была антинаучной по своей мировоззренческой сущности, антинародной по социальному содержанию и,реакционной по политической направленности. Она являлась идейной опорой княжеской, царской и императорской власти - классово враждебных народу сил, защищавших эгоистические интересы эксплуататорского меньшинства. Взаимовыгодный союз православия и самодержавия составлял основу "святой православной Руси" - феодального общества основанного на экономическом политическом и духовном закабалении трудящихся.

Несмотря на многовековое засилье русского православия, начало которому было положено крещением киевлян по воле князя Владимира, религиозность не стала единственной формой духовной жизни славянских народов нашей страны и определяющей чертой их национального характера. Ей противостояли, ее сдерживали и в известной мере нейтрализовали антиклерикализм, свободомыслие и атеизм, порождавшиеся успехами преобразовательной и познавательной деятельности наших предков, их трудовой и социальной активностью, размахом классовой борьбы и отражавшие прогрессивность и духовную мощь передовых общественных сил, которые защищали интересы народных масс княжеской Руси и царско-императорской России.

В ходе общественного прогресса и под его непосредственным воздействием религиозно-церковные традиции, сложившиеся в процессе христианизации Древней Руси, ослабевали, теряли свою привлекательность для социально прогрессивных слоев и групп населения. Одновременно и по той же причине традиции антиклерикализма, свободомыслия и атеизма, напротив, набирали силу, расширяли социальную базу, обретали неуклонно возраставшую популярность и привлекали на свою сторону все новых и новых приверженцев. Такая полярность в развитии указанных тенденций привела в конечном счете к тому, что с выходом на историческую арену рабочего класса, вооруженного революционной теорией, сформировался пролетарский атеизм, открывший перед трудящимися нашей страны новые горизонты духовной жизни. В ходе социалистического и коммунистического строительства в нашей стране в силу объективных причин религиозность является пережиточным явлением, тогда как атеизм быстро приобрел массовый характер, стал достоянием подавляющего большинства граждан Советского Союза.

Единственным прямым и конкретным результатом крещения киевлян, дошедшим, да и то в весьма редуцированном и основательно модернизированном виде, до настоящего времени, является русская православная церковь, считающая 988 год начальной вехой своей истории и объявившая его датой "крещения Руси". Остальные последствия начальной фазы христианизации древнерусского общества либо исторически изжили себя и остались достоянием далекого прошлого (например, освящение феодальных отношений, укрепление великокняжеской власти и т. п.), либо получили дальнейшее развитие уже за рамками религии и церкви (просвещение, книжное дело, культура, светское искусство и т. д.). Поэтому и тысячелетие обращения в новую веру жителей древнего Киева воспринимается сейчас лишь как юбилей русской православной церкви, хотя современные приверженцы православия необоснованно характеризуют его как юбилейную дату "крещения Руси". Следовательно, и праздновать, этот юбилей будут (если говорить о нашей стране) только верующие советские люди, главным образом исповедующие Русское православие, а отнюдь не все наше общество, для которого любая религия - мировоззренчески чуждое явление, с неизбежностью преодолеваемое в ходе коммунистического развития.

К своему тысячелетию русская православная церковь приходит в далеко не юбилейном состоянии, если сопоставлять ее настоящее с не таким уж далеким прошлым. Она основательно ослаблена почти вековым кризисом, который особенно заметно усилился в послереволюционные годы, приобретя широкий размах, невиданную прежде глубину и беспрецедентную остроту. Функционируя в обществе массового атеизма, где господствует научное материалистическое мировоззрение и неуклонно возрастает число лиц, не имеющих потребности в религии и не нуждающихся в услугах духовенства, русская православная церковь располагает сейчас несоизмеримо меньшим числом приверженцев, чем на заре Советской власти, не говоря уже о дореволюционном времени.

Стремление идеологов современного русского православия обрести в подготовке к юбилею и в предстоящих юбилейных торжествах, которым они постараются придать надлежащий размах, дополнительные возможности для укрепления позиций своей конфессии в социалистическом обществе не имеет шансов на успех. Не исключено, что им удастся несколько оживить с помощью мероприятий, предусмотренных синодальной юбилейной комиссией, религиозно-церковную деятельность наиболее активной части прихожан православных храмов и даже пробудить интерес к русскому православию у какой-то части мировоззренчески незрелых членов нашего общества, которые поверят богословским легендам о непреходящей прогрессивной роли религии и церкви в отечественной истории. Но радикально усилить русское православие, вернуть церкви хотя бы видимость былого влияния они не смогут - история (в том числе и история любой конфессии) не имеет обратного хода. В условиях развитого социализма доминирующие тенденции социального, научно-технического культурного и нравственного прогресса таковы, что ни одна религия (и русское православие не составляет исключения) не может рассчитывать на отдаленную историческую перспективу.

Конечно, это не означает, что религия (и русское православие в том числе) прекратит свое существование в нашей стране в считанные годы. Советское общество, даже находясь на стадии зрелого социализма, не в состоянии сразу и навсегда устранить все причины воспроизводства религиозности в новых поколениях, чем и объясняется наличие верующих в различных социальных и возрастных группах населения СССР. К этим причинам относятся прежде всего нетворческий характер отдельных видов труда, не приносящих удовлетворения человеку и не способствующих его самоутверждению, узость социальных связей у определенной части советских граждан и недостаточная общественная активность некоторых из них, а также трудности, возникающие в процессе социалистического развития, неполный контроль над природными стихиями, возникновение международных ситуаций, чреватых угрозой термоядерной катастрофы, и т. п. Замедляют процесс полного и окончательного преодоления религии и отсутствие у некоторой части советских людей строго научной системы знаний о мире и человеке, мировоззренческая незрелость некоторых членов нашего общества, не овладевших глубинами марксистско-ленинского учения, недостаточная эффективность традиционных форм идеологической работы, несовершенство существующей системы научно-атеистического воспитания и т. д.

Однако в ходе коммунистического строительства условия жизни советских людей и идейно-воспитательная работа с ними совершенствуются таким образом, что диапазон действия каждой из перечисленных выше причин непрерывно сужается. Тем самым создаются реальные предпосылки для дальнейшего понижения уровня религиозности в социалистическом обществе, а стало быть, и для сокращения сферы влияния всех церковных организаций, включая и русское православие. Этот процесс могуч и необратим, а поэтому никакие способы временного оживления интереса к религии (вроде подготовки к предстоящему тысячелетию русской православной церкви) не могут не только остановить его, но даже замедлить сколь-нибудь значительно.

Совсем нет перспективы (не только отдаленной, но даже ближайшей) у такого ущербного осколка русского православия дореволюционной поры, как карловацкая (вернее, теперь уже джорданвилльская) церковно-политическая группировка, которая тоже претендует на роль юбиляра. Созданная политиканствующими церковниками-эмигрантами для преимущественно политических целей, она давно растеряла даже чисто формальные признаки церковной организации и свела свою деятельность к выполнению самых преступных заданий международной империалистической реакции. Никем не признанная в качестве христианской конфессии, раздираемая конфликтами между иерархической верхушкой и рядовыми прихожанами, "русская зарубежная церковь" уже прекратила бы свое существование, если бы не поддержка крайне правых сил Запада, которые используют эту организацию для политических провокаций и идеологических диверсий, направленных против нашей страны, содержат ее как форпост клерикального антикоммунизма. Именно эти силы подсказали лидерам русской церковной эмиграции провокационную идею: использовать тысячелетие крещения киевлян как повод для нового усиления антисоветской подрывной деятельности, придав ей видимость чисто церковной акции, якобы предпринимаемой в защиту русского православия. Но такой примитивный камуфляж не может скрыть от мировой общественности и от граждан социалистического общества совершенно нецерковный характер целей, преследуемых джорданвилльскими политиканами от религии и их покровителями. Новые поколения русской эмиграции не видят в клерикалах-антисоветчиках своих "духовных пастырей" и все решительнее отказывают им в поддержке, а советские люди, будь то атеисты или верующие, единодушно клеймят их как классовых врагов, с четких гражданских позиций разоблачают и осуждают предпринимаемые ими попытки использовать религию в политически реакционных и идеологически диверсионных целях.

И последнее. Современная буржуазно-клерикальная пропаганда не довольствуется одной лишь фальсификацией исторического прошлого нашей страны, в том числе и тенденциозным, выдержанным в антисоветском духе освещением предпосылок, обстоятельств и последствий христианизации Древней Руси. Одновременно она стремится не просто отвергнуть, а непременно скомпрометировать в глазах мировой общественности и советских людей научное объяснение истории, ее освещение с позиций исторического материализма. С этой целью пускается в ход заведомая клевета на советских исследователей: их обвиняют в огульном осуждении прошлого, в отрицании у наших предков каких бы то ни было исторических заслуг и достижений, в игнорировании роли религиозного фактора в историческом процессе, в непризнании причастности русской православной церкви хотя бы к некоторым прогрессивным тенденциям общественного развития и т. п. Приверженцев исторического материализма изображают нигилистами, объявляют "Иванами, не помнящими родства", характеризуют как людей, начисто лишенных патриотизма, и т. д.

При такой ситуации явно недостаточно ограничиваться сейчас лишь разоблачением конкретных проявлений клерикальной фальсификации истории нашей Родины, аргументированным опровержением муссируемых церковной эмиграцией и ее покровителями мифов об условиях распространения христианства на Руси и в России. Необходимо в лекциях и публикациях, адресованных массовому слушателю и читателю, полнее раскрывать подлинную сущность научного анализа отечественной истории, несомненные достоинства конкретно-исторического подхода к событиям и явлениям прошлого. Именно такой подход дает возможность не только правильно понять и оценить прошлое, но и органически связать его с настоящим: с одной стороны, выразить отрицательное отношение к тому, что либо всегда было социально негативным, либо давно исчерпало свой ресурс прогрессивности, исторически изжило себя, а с другой - принять все то общественно прогрессивное, что было создано нашими предками, творчески осмыслить его и развить дальше в новых социальных условиях.