2. Миграционные процессы, территориальное перераспределение верующих и изменения в составе общин

Борьба за социалистическую реконструкцию сельского хозяйства не только отразилась на соотношении классовых сил в общинах евангельских христиан и баптистов, но и привела к значительному территориальному перераспределению верующих. Это перераспределение имело важные социальные последствия и отразилось на динамике развития евангельского христианства - баптизма. В процессе разного рода переселений верующие, покинувшие прежние места жительства и общину, оказывались нередко вне поля зрения каких бы то ни было статистических обследований. И, конечно, без учета названного явления нельзя достаточно достоверно оценить истинные размеры процесса секуляризации в среде приверженцев баптизма и евангелизма на разных этапах исторического развития.

Нередко исследователи состояния религиозного сектантства в послевоенные годы, исходя из данных 30-х годов, свидетельствующих о резком сокращении численности общин, приходят к выводу о весьма значительном росте сектантства во второй половине 40-х и в 50-е годы. Сам по себе вывод о росте общин в этот период сомнений не вызывает, но динамика роста численности евангельского христианства - баптизма на этом отрезке времени оказывается гораздо более скромной, если рассматривать и оценивать данные 30-х годов, принимаемые многими авторами за точку отсчета, с учетом всех происходивших в то время социальных процессов.

Известно, что в ходе коллективизации шел процесс экспроприации кулачества как класса. По мере расширения колхозного строительства росло сопротивление кулачества, и, естественно, встал вопрос о необходимости принятия мер, обезвреживающих его враждебную активность.

Враждебно проявившие себя по отношению к Советскому государству кулацкие и зажиточные семьи евангельских христиан и баптистов выселялись и изолировались наряду и в числе прочих кулацких элементов. Административному воздействию подверглась и часть семей рядовых верующих - середняков и бедняков, которых кулацкое руководство общинами сумело склонить к антисоветским акциям, спекулируя в своей пропаганде на принципе вероисповедного единства.

Одними из первых потребовали осуществления решительных мер по борьбе с кулачеством еще до принятия правительственных постановлений крестьяне Поволжья, старейшего центра баптизма. Так, крестьяне Балашовского округа, где были сосредоточены крупные кулацкие хозяйства баптистов, в своем заявлении писали: "Кулак, хотя и с вырванным жалом, лишенный средств производства, все же остается кулаком, поэтому просим выслать их, чтобы бедняк и середняк строили свое колхозное хозяйство без опаски за месть со стороны кулачества"^*.

^* (Ю. С. Кукушкин. Сельские советы и классовая борьба в деревне (1921-1932 гг.). М., 1968, стр. 232.)

Антисоветски настроенные баптисты и евангелисты были также высланы из Украины, Белоруссии, Центрально-черноземной области, Казахстана, с юга Сибири, Северного Кавказа и Дальнего Востока.

Кроме того, в годы коллективизации многие кулаки сами стали распродавать свое имущество и переселяться в другие районы страны, надеясь избежать раскулачивания. В общем потоке покидали прежнее место жительства баптисты и евангелисты. При этом выезжали не только кулаки, но под их воздействием - середняки и даже бедняки.

Так, кулацкие семьи баптистов и евангелистов, высланные и мигрировавшие из ряда северокавказских и южноукраинских сектантских сел (Нововасильевка, Астраханка, Шавкай, Троицкое и др.), вскоре перетянули за собой в Донбасс прокулацки настроенных односельчан-единоверцев^*. Отсюда находит объяснение факт значительного роста в эти годы баптизма и евангелизма в Донбассе, происходивший в том числе и за счет переселенцев с Северного Кавказа.

^* (См. Ф. М. Путинцев. Политическая роль и тактика сект, стр. 430.)

Из европейской части страны и юга Сибири поток верующих переселенцев направлялся в Казахстан и Киргизию, на Дальний Восток.

Переселенческий процесс имел непосредственное отношение к состоянию и численности сектантства. Сокращение состава и количества баптистских и евангельских общин было особенно заметным в районе, откуда выселение и переселение кулаков и зажиточных крестьян шло особенно интенсивно.

В старейших баптистских общинах Северного Кавказа и юга Украины, например, число верующих за пятилетие (1926-1931 годы) сократилось следующим образом^*:

^* (Таблица составлена по материалам Архива МИРА, К. VIII, оп. 1, ед. хр. 59 и 61.)

Столь резкое сокращение числа верующих невозможно отнести только за счет разрыва с религией и перехода на позиции неверия. В составе указанных общин имелось значительное количество кулаков и зажиточных середняков. Не удивительно, что в этом районе еще в 1918 г. большевиков встретили вооруженные отряды баптистов^*. В 1921 году они совершали вооруженные набеги на продотряды. Во время коллективизации здесь были обнаружены тайники с хлебом. В одной только Астраханке, сплошь населенной баптистами, открыли 52 ямы, наполненные зерном^**.

^* (Архив МИРА, К. VIII, оп. 1, ед. хр. 59.)

^** (См. Ф. М. Путинцев. Политическая роль и тактика сект, стр. 419.)

Таким образом, в подавляющем большинстве случаев общины, численный состав которых в 30-е годы резко сократился, находились на территории крупнейших сельскохозяйственных и хлебопроизводительных районов с наибольшей в прошлом концентрацией кулацкого и зажиточного крестьянства, известных как районы упорного и организованного сопротивления политике коллективизации,- Поволжья, Северного Кавказа, Южной Украины, Центрально-черноземной области, юга Сибири, Дальнего Востока и др. Здесь же находились и старейшие баптистские центры, представлявшие наиболее консервативное крыло в баптизме как в сфере идейно-политических воззрений, так и в области вероучения. Носителями этих вЗГЛЯДОВ И убеждений являлись бывшие земельные собственники и торгово-промышленная буржуазия, предпринимательская деятельность которой была тесно связана с сельскохозяйственным производством. Коллективизация и экспроприация кулачества резко подорвали силы этих общин и отразились на их количественном составе. Такие общины городов Поволжья, как Камышинская, Саратовская, Самарская, Балашовская, уменьшились соответственно в 6, 4, 3,6 и 2 раза; общины Ставрополья и Краснодара - почти в 2 раза, а Белгородская и Новооскольская (обе в Центрально-черноземной области) - одна в 4,5 раза, другая - более чем в 10 раз.

Обострение классовой борьбы, деятельное участие ряда руководителей и активных последователей баптизма и евангелизма в антисоветских кулацких выступлениях способствовали ускорению процесса классовой дифференциации в общинах, прояснению политической сознательности рядовых верующих. Прокулацки настроенное баптистское и евангелистское руководство растеряло свой авторитет у верующих в борьбе с Советской властью за сохранение своих экономических прав и привилегий. В ходе ликвидации кулачества как класса из общин была устранена кулацкая прослойка и тем самым ослаблено ее идейное воздействие на рядовых верующих, что, в свою очередь, облегчало процесс их политического созревания и в конечном итоге содействовало отходу от религии.

Однако, в то время как в районах сплошной коллективизации, где находились исторически более давние очаги сектантства, шел процесс распада большинства общин, в некоторых других районах страны наблюдался не только рост общин, но и появление новых центров евангельского христианства и баптизма. Увеличилось количество верующих в тех общинах, которые находились в районах крупного промышленного строительства и в местах наибольшей концентрации переселенцев.

Так, значительно выросла в 1929-30 годах община баптистов Ленинграда. Ленинградская община евангелистов имела в 1930 году 900 членов против 500 в 1926 году. Увеличила число своих последователей община евангелистов Владивостока: в 1929 году в ней было 145 человек, в 1930 году - 160, в 1931 году - 236.

Заметно выросло в 30-е годы число евангельских христиан и баптистов в Казахстане, особенно в Алма-Ате и на железнодорожных станциях вдоль Туркестано-Сибирской железной дороги. Появились и новые общины: в 1929 году - в Зыряновске, в 1931-1932 годах - в станице Талгар, Чилике и других. Увеличилась численность общин в Киргизии.

Чем же объясняется рост общин евангельских христиан и баптистов в промышленных центрах страны? В какой среде сектантские миссионеры находили здесь кадры для пополнения общин?

Ответ кроется в своеобразии развития городов в период социалистической индустриализации страны и социалистической реконструкции деревни. Быстрое индустриальное развитие возможно, как известно, лишь при наличии достаточных трудовых резервов. В рабочей силе нуждались в те годы наряду с реконструируемыми и расширявшимися предприятиями и новостройки. Гигантский размах промышленного строительства требовал обеспечения его рабочей силой, следствием чего явился не виданный до сих пор рост городского населения индустриальных центров в основном за счет переселенцев из сельской местности. Так, например, количество рабочих и служащих в Уральской области увеличилось к 1932 году по сравнению с 1927-28 годами более чем в 2,5 раза. При этом число строительных рабочих возросло в 7,5 раза^*. В Белоруссии с 1927 по 1933 год рабочий класс вырос в 3,5 раза^**. Промышленным предприятиям Москвы для выполнения пятилетних задании требовалось 517 тыс. рабочих^***. К январю 1932 года число рабочих в промышленности Ленинграда увеличилось в 2,3 раза по сравнению с 1928 годом^****. С 1926 по 1934 год численность рабочих на Украине в крупной промышленности увеличилась в 3,1 раза, в строительстве - в 39 раз^*****.

^* (См. "Социалистическое строительство на Урале". Свердловск, 1957, стр. 174.)

^** (См. "Социальные изменения рабочего класса Белоруссии в процессе строительства коммунизма". Минск, 1965, стр. 22.)

^*** (См. "XV съезд ВКП(б). Стенографический отчет", стр. 865.)

^**** (См. А. Р. Дзенискевич. Изменения в составе промышленных рабочих Ленинграда в годы индустриализации 1926-1932 гг.).- "Рабочие Ленинграда в борьбе за победу социализма". М.-Л., 1963, стр. 170, 171.)

^***** (См. А. А. Матюгин. Основные направления развития рабочего класса СССР в переходный период от капитализма к социализму.- "Формирование и развитие советского рабочего класса (1917-1961)", стр. 53.)

В Сибирь и на Дальний Восток только в порядке межрайонного организованного перераспределения (а оно охватывало лишь 50% переселенцев) главным образом из центральных районов прибыло за период с 1926 по начало 1939 года около 3 млн. человек^*. Исключительно высокими были темпы роста числа рабочих в крупной промышленности в 1930-1931 годах. Каждый год количество рабочих поднималось более чем на миллион человек^**.

^* (См. Н. И. Шишкин. Сдвиги в географии трудовых ресурсов за годы Советской власти.- "Формирование и развитие советского рабочего класса (1917-1961)", стр. 78.)

^** (См. А. Г. Рашин. Динамика промышленных кадров СССР за 1917-1958 гг.- "Изменения в численности и составе советского рабочего класса", стр. 15.)

Высокие темпы индустриализации и резко возросший в связи с этим спрос на рабочие руки вызвали огромный приток крестьян в промышленные центры страны. Всего с 1926 по 1939 год городское население СССР увеличилось почти на 30 млн. человек, из которых 19 млн. прибыло из деревни. За 1930-32 годы из деревни в город перешло на постоянное жительство почти 9,5 млн. человек^*. Приток рабочего пополнения из деревни вплоть до весны 1931 года носил преимущественно стихийный характер. С 30 июня 1931 года в соответствии с принятым Советским правительством специальным декретом об отходничестве был введен организованный набор рабочей силы. Однако и после введения оргнабора больше половины вновь принятых на предприятия рабочих переезжали в город независимо от каких-либо договоров, неорганизованно.

^* (См. Ю. В. Арутюнян. Коллективизация сельского хозяйства и высвобождение рабочей силы для промышленности.- "Формирование и развитие советского рабочего класса (1917- 1961 гг.)", стр. 111, 113.)

Часть крестьян, особенно середняки (тем более не порвавшие связей с сельским хозяйством), несли с собой на производство мелкобуржуазную психологию и представляли наименее развитую общественно-политически и культурно часть новых рабочих.

Необходимо отметить и тот факт, что в начале 30-х годов город, хотя и в небольшой мере, пополнился также выходцами из социально враждебной среды (кулаков, торговцев, деклассированных элементов).

Столь пестрое по своему социальному составу и идейным воззрениям новое и весьма обширное пополнение населения промышленных центров и новостроек не могло одновременно не внести в жизнь города свои традиции, быт, свои жизненные ценности, ориентацию, установки. Здесь весьма существен момент взаимодействия и взаимовлияния между коренным и новоприбывшим населением. Социальная и идейная ассимиляция нового переселенческого потока представляла собой сложный, а порой и не безболезненный процесс и, естественно, требовала времени, тем более, если учесть, что этот огромный по своим размерам переселенческий поток следовал непосредственно за переселенческим движением первой половины 20-х годов и в какой-то степени накладывался на него.

В общем миграционном потоке в города и на промышленные стройки, как отмечалось, приезжали и верующие, в том числе евангельские христиане и баптисты. По свидетельству источников, именно в среде переселенцев на предприятиях и новостройках проповедниками баптизма была развернута наиболее активная миссионерская работа.

Баптистские миссионеры старались максимально широко использовать трудности в организации быта, снабжения и культурного обслуживания вновь прибывших рабочих, их культурную и политическую отсталость, чтобы разжечь в их среде недовольство, вызвать оппозиционные настроения и привлечь их внимание к своим общинам как к "единственному убежищу от тягот земного бытия".

Однако постепенно трудности в организации труда и быта рабочих преодолевались, недостатки устранялись, налаживалось нормальное культурное их обслуживание. Все чаще проповеднической деятельности баптистов и евангельских христиан стала успешно противопоставляться агитационно-пропагандистская и идейно-воспитательная, в том числе и атеистическая, работа, развернутая партийными организациями и советской общественностью. В этих условиях миссионеры вынуждены были сменить тактику лобовой атаки на методы постепенного, незаметного внедрения в ряды рабочих. Они свертывают свою деятельность непосредственно на строительных и промышленных объектах и переносят опорные базы в более спокойные районы, но находящиеся поблизости от новостроек. К примеру, когда сорвались попытки создать общины на Днепрострое, баптисты и евангелисты обосновались по соседству с новостройкой - на острове Хортица и в Запорожье, "пытаясь оттуда завербовать себе последователей на новостройках"^*.

^* (М. Искринский. Антирелигиозная работа на новостройках. М., 1933, стр. 41.)

Работе на новостройках центральное руководство Союзов евангельских христиан и баптистов уделяло особое внимание. Туда они направляли наиболее опытных и надежных "благовестников". Так, в 1932 году в Запорожье для активизации миссионерской деятельности прибыли баптистские проповедники из Москвы и Днепропетровска^*.

^* (М. Искринский. Антирелигиозная работа на новостройках. М., 1933, стр. 41.)

Иногда на новостройках, лесозаготовках и нефтепромыслах в общины удавалось вербовать и молодежь. К примеру, в Апшеронском районе, в соцгородке Нефтегорска, где жили рабочие нефтепромыслов, в 1930 году возникла община евангельских христиан. Руководители ее направили свое внимание на молодых рабочих нефтепромыслов. Им удалось создать молодежную группу, в исполнительном органе которой состояли лица только 20-26-летнего возраста^*.

^* (См. "Безбожник", 1934 г., № 27 (624).)

Итак, вызванное социалистическим переустройством промышленности и сельского хозяйства страны переселенческое движение и активизация миссионерской деятельности евангельских христиан и баптистов в районах крупного промышленного строительства привели к некоторому росту городских общин. Но это не означало, что проповедники баптизма и евангелизма нашли для себя в городе новую социальную среду, склонную к восприятию баптистско-евангелистского религиозного мировоззрения. Переселение в город не влекло автоматически за собой распада традиционных связей, бытовых и моральных норм, психологических установок, наличие которых в свое время определяло религиозность сельского населения. Более того, адаптация значительного числа верующих в среде городского населения влекла порой оживление религиозных чувств и настроений. Иными словами, имевший место рост общин происходил в пределах еще не изжитых традиций, которые и ранее служили социальной почвой баптизму и евангелизму.

Существовал, однако, и другой, довольно многочисленный контингент баптистов и евангельских христиан, пополнивших в конце 20-х-30-х годах городские общины. Это - рядовые верующие, главным образом молодежь, уезжавшая в общем потоке переселенцев на промышленные стройки и в фабрично-заводские центры. Они рассматривали свой переезд в город как добровольную и во всех отношениях желательную акцию. Переезд в город этой группы верующих осуществлялся на основе сознательно принятого решения об изменении характера трудовой деятельности, приобретении новой, рабочей, городской квалификации; свое будущее они связывали с городом, городскими формами труда, быта и культуры. Иными словами, их переезд в город означал сознательный переход из одной социальной категории в другую. Такие верующие не стремились отгородиться от влияния городской культуры, наоборот, они охотно включались в новые для них производственные отношения, быстро входили в общественную жизнь фабрично-заводских коллективов, перенимали и усваивали производственный опыт и трудовые навыки кадровых рабочих.

Некоторые же из них не только добросовестно исполняли свои обязанности на производстве, но и включались в социалистическое соревнование, становились ударниками труда, стахановцами, их имена появлялись на Досках почета. Творческое отношение к труду, активная общественная деятельность, поддержка и одобрение товарищей по работе - все это изменяло их взгляды на жизнь, на мир, ослабляло или даже совсем уничтожало потребность в религиозной деятельности, заставляло критически относиться к проповедям "старших братьев", вело к пересмотру и переоценке прежнего жизненного опыта, прежних убеждений. Верующие, вступившие на путь переоценки ценностей, зачастую завершали его разрывом с религией, уходом из общины. Несмотря на возражения и даже публичное порицание со стороны "старших братьев", юноши и девушки все больше приобщались к чтению советской литературы, все чаще посещали рабочие клубы и все меньше проявляли желание читать Библию и жертвовать на религиозные нужды.

Повсеместно, как в городе, так и в сельской местности, включение верующего в сферу социалистических производственных отношений, приобщение его к активной общественной деятельности способствовали перестройке мировоззрения верующего, разрушали религиозные идеалы и авторитеты, способствовали усвоению культурных ценностей, социалистических норм морали и быта, а это, в свою очередь, облегчало путь к восприятию коммунистической идеологии, научно-атеистических взглядов. Религиозные идеологи, стремясь укрепить свое пошатнувшееся влияние на массы, спекулировали на трудностях и недочетах социалистического строительства в те годы, но их пропаганда находила отклик лишь в той среде, которая в силу определенных объективных и субъективных причин была менее всего вовлечена в сферу социалистических производственных отношений.