Предисловие

В 1988 году русская православная церковь, функционирующая в социалистическом обществе наряду с другими религиозными объединениями, отметит собственное тысячелетие. Датой своего возникновения она считает время обращения в христианство жителей древнего Киева. Предполагают, что произошло это событие, получившее название "крещения Руси", в 988 году и совершилось оно по распоряжению великого князя киевского Владимира Святославича (? - 1015).

Словосочетание "крещение Руси", знакомое и привычное каждому, кто изучал историю нашего Отечества, относится к числу не просто неудачных или неточных, а глубоко ошибочных, вводящих в заблуждение. Это выражение как бы предполагает наличие в прошлом одноразового события: быстрого и повсеместного приобщения к христианству всего народа, целой страны - Древней Руси. Между тем такого события отечественная история не знает. Был продолжительный, растянувшийся на несколько столетий процесс введения христианства в качестве государственной религии централизованной Киевской державы. Официальное начало этому процессу, постепенно подготавливавшемуся всем предшествующим развитием древнерусского общества, положил князь Владимир, крестивший в 988 году только жителей своей столицы, а в последующие годы - и население ряда других городов Киевской Руси.

Назвав приобщение к христианству одних лишь киевлян "крещением Руси", православные богословы и церковные историки допустили грубейшее нарушение элементарной логики, известное под названием подмены понятий. Один из начальных моментов длительного процесса христианизации Древней Руси они непозволительно отождествили со всем процессом, придали ему видимость одномоментного и вполне законченного события, а 988 год стали считать временем утверждения христианства в древнерусском обществе и отмечать как точно фиксированную дату "крещения Руси".

У богословов это словосочетание (со всей его двусмысленностью) заимствовала дворянско-буржуазная историография, сделав его общеупотребительным. Правда, сами историки обычно употребляли выражение "крещение Руси" в нескольких значениях. Они обозначали этим термином по меньшей мере три совершенно разных, хотя и взаимосвязанных явления:

во-первых, конкретные события - обращение в христианство киевлян, осуществленное в 867 году князем Аскольдом ("первое крещение Руси"), а в 988 году князем Владимиром ("второе крещение Руси");

во-вторых, цепь однородных событий - акции князей Владимира и Ярослава по насаждению христианства в пределах централизованной Киевской Руси: крещение новгородцев, а также жителей других древнерусских городов, расположенных главным образом на водном пути от Киева к Новгороду;

в-третьих, процессы - утверждение христианства в качестве государственной религии древнерусской державы, а также приобщение к христианству населения княжеской Руси и царско-императорской России.

Однако различия между этими явлениями не фиксировались (особенно в популярных изданиях дореволюционных авторов), и поэтому в сознании основной массы населения старой России закрепилась ложная богословско-церковная интерпретация словосочетания "крещение Руси". Христианизация древнерусского общества воспринималась как имеющий конкретную дату (987 или 988 год) разовый акт, быстро и радикально изменивший все стороны жизни населения Киевского государства, создавший все из ничего и однозначно предопределивший все последующее развитие страны, обеспечив ей статус "святой Руси".

По традиции стали пользоваться словосочетанием "крещение Руси" и советские историки, относя его не столько к крещению киевлян, сколько к насаждению христианства на Руси и в России в качестве государственной религии. Но и такой конкретизацией двусмысленность данного выражения не была преодолена. Да преодолеть ее и невозможно в силу принципиальной ошибочности словосочетания. В традиционно двусмысленном значении вошло оно в советскую научно-популярную, учебную и художественную литературу, в нашу журналистику.

В принципе не принимая словосочетание "крещение Руси" и присоединяясь к тем, кто считает необходимым вообще изъять его из научного обращения и повседневного обихода, мы все же не можем полностью отказаться от использования его в данной книге, поскольку нам приходится полемизировать с теми, кто сделал это словосочетание привычным для себя, а поэтому только к нему и прибегал или прибегает. Однако в авторском тексте выражение "крещение Руси" употребляется лишь в одном смысле: для обозначения всего процесса насаждения и утверждения христианства в качестве господствующей идеологии классового древнерусского общества и государственной религии Киевской державы. Иначе говоря, мы рассматриваем его как эквивалент словосочетания "христианизация Руси".

Поскольку введение христианства в Древней Руси не являлось разовым, строго локализированным во времени событием, а представляло собой продолжительный процесс, то его невозможно приурочить к определенному году. Как нельзя датировать каким-то годом становление и утверждение феодализма или капитализма в России, точно так же нет оснований для установления фиксированной даты христианизации древнерусского общества, которую можно было бы рассматривать как дату "крещения Руси". Следовательно, не может идти речь и о каком-то юбилее крещения или христианизации Руси, в том числе, разумеется, и о его тысячелетии.

Есть лишь одна более или менее достоверная дата - уже упоминавшийся год массового обращения в христианство киевлян (988). Это событие положило начало официальному принятию феодальной верхушкой Древней Руси христианства как государственной религии и одновременно заложило основы русской православной церкви - одного из ответвлений вселенского православия. Поэтому Московская патриархия рассматривает тысячелетнюю годовщину этого события как свой юбилей, к которому она начала готовиться загодя. Но в ходе такой подготовки она, действуя в духе богословско-церковной традиции, стала преподносить свой собственный церковный юбилей как годовщину "крещения Руси", что нашло отражение уже в начальных организационных действиях официальных инстанций русской православной церкви.

В декабре 1980 года специальным решением церковного руководства была создана юбилейная комиссия по подготовке и проведению празднования тысячелетия... нет, не русской православной церкви, как следовало предполагать, а... "крещения Руси" (?!). Возглавил вил ее патриарх Московский и всея Руси Пимен (Извеков). Составлена комиссия из представителей епископата, духовенства (клира), монашествующих и мирян (членов церкви, не имеющих духовного звания или монашеского чина). В ней представлены синодальные отделы Московского патриархата, приходы (первичные ячейки русской православной церкви), монастыри, церковные школы (духовные семинарии и академии) и зарубежные учреждения русской православной церкви. Учреждены постоянный рабочий президиум юбилейной комиссии под председательством патриарха и семь рабочих групп: организационная, богослужебно-литургическая, богословская, историко-каноническая, по участию в праздновании юбилея других церквей и по общественным проблемам, информационно-издательская, по хозяйственным вопросам.

Начиная с 1981 года предстоящему юбилею, неизменно характеризуемому как тысячелетие "крещения Руси", стали посвящать редакционные статьи, открывающие настольные церковные календари, которые ежегодно издаются Московской патриархией (лишь в календаре на 1983 год сказано, что в 988 году имело место не "крещение Руси", а только "крещение киевлян", которое "положило начало утверждению христианства во всей Русской земле"). С 1982 года юбилейные материалы появились на страницах "Журнала Московской патриархии" и других периодических изданий русской православной церкви. О грядущем юбилее заговорили с амвонов церковные проповедники.

- Ну и что? - могут подумать или сказать некоторые читатели-атеисты, ознакомившись с приведенной выше информацией. - Мало ли какие юбилеи отмечала, отмечает и впредь намерена отмечать Московская патриархия. Например, в 1948 году она отпраздновала пятисотлетие обретения русской православной церковью независимости от Византии (автокефалии, или самовозглавления), в 1967 году - пятидесятилетие восстановления патриаршества, аннулированного по распоряжению Петра I в начале XVIII века, а в 1989 году исполнится четыреста лет со времени утверждения патриаршества на Руси. Для верующих православного исповедания все это - праздники, годовщины, юбилеи, ипритом значительные, эпохальные. Но нам-то, людям неверующим и к числу членов русской православной церкви не принадлежащим, какой резон следить за сугубо церковными юбилеями, а тем более посвящать им книги?

Действительно, если бы Московская патриархия рассматривала тысячелетие крещения киевлян по повелению князя Владимира как годовщину этого конкретного события и как юбилей русской православной церкви, раз уже она объявила 988 год началом своего бытия, то не возникла бы необходимость уделять ему особое внимание и вести о нем разговор на страницах атеистических изданий. Но в том-то и дело, что авторы богословских трудов и церковные проповедники стремятся представить советским людям этот юбилей как событие, основополагающее не только для современного русского православия, но и для всего социалистического общества. Обращение в христианство жителей древнего Киева характеризуется ими как "крещение Руси" и объявляется началом всех начал. Богословско-церковные круги Московской патриархии выводят из него не только утверждение христианства в качестве государственной религии Древней Руси со всеми вытекающими отсюда последствиями, но и саму русскую государственность, русскую, украинскую и белорусскую культуру, национальный характер славянских народов нашей страны, а также все те социальные и нравственные ценности, которые составляют гордость социалистического общества.

Крещение киевлян, произвольно выдаваемое за "крещение Руси", провозглашается современной церковной печатью "величайшим событием в истории русского народа" (50-летие восстановления патриаршества. Специальный выпуск "Журнала Московской патриархии" - далее ЖМП, - 1971, с. 25). "Это было великое событие, - говорилось о крещении жителей Киева на первом заседании синодальной юбилейной комиссии. - Поэтому в год, когда мы намереваемся молитвенно отметить тысячелетие крещения Руси, вместе со всем народом мы сможем праздновать тысячелетие нашей отечественной культуры и литературы" (ЖМП, 1982, № 1, с. 6).

Идеологи современного русского православия воспользовались чисто церковным юбилеем для религиозно-апологетических целей, далеко выходящих за рамки отмечаемого юбилея. В докладах, статьях и проповедях, посвященных тысячелетию акции киевского князя Владимира по обращению в новую веру жителей столицы Древнерусского государства, дается искаженное, религиозно-идеалистическое освещение исторического прошлого нашей страны и места в нем русского православия. Их авторы преувеличивают роль религиозного фактора в историческом процессе, идеализируют русское православие дореволюционной поры, приукрашивают характер его влияния на судьбы страны и жизнь народа, необъективно освещают антинародную деятельность епископата и духовенства в переломные моменты отечественной истории, некритически характеризуют реакционных церковных деятелей прошлого, известных своим непринятием прогрессивных тенденций общественного развития.

Более того, разговор о крещении киевлян и о тысячелетнем юбилее этого события используется современными православными богословами и церковными деятелями Московской патриархии для "перебрасывания мостика" от прошлого к настоящему. Они пытаются, в частности, уверить советских людей в абсолютной прогрессивности и непреходящем значении христианизации Древней Руси, доказать прямую причастность русского православия к социальному, научно-техническому и культурному развитию в нашей стране, к утверждению в социалистическом обществе высоких принципов и благородных идеалов, обосновать наличие у русской православной церкви уверенной и устойчивой исторической перспективы. Иначе говоря, подготовка к тысячелетию крещения киевлян и образования русской православной церкви используется богословско-церковными кругами Московской патриархии как дополнительный повод для повсеместной активизации религиозной пропаганды, рассчитанной на смягчение кризиса религии в современном мире, повышение престижа православия в глазах советских людей и укрепление позиций русской православной церкви в социалистическом обществе.

В настоящее время сложилась такая ситуация, когда имеет место не только чисто религиозная апология начального момента "крещения Руси", осуществляемая идеологами русской православной церкви. Это событие отечественной истории стало объектом политических провокаций и идеологических спекуляций со стороны крайне реакционных сил русской и украинской церковной эмиграции, стоящих на откровенно антикоммунистических позициях и вот уже более шести десятилетий занимающихся подрывной антисоветской деятельностью. Наибольшую активность такого рода проявляют деятели эмигрантской религиозно-политической группировки, претенциозно называющей себя "русской зарубежной церковью". Ее руководство решило использовать как сам предстоящий юбилей крещения киевлян и образования русской православной церкви, так и подготовку к нему (клерикалы-эмигранты называют его "юбилеем крещения Руси") для усиления в русской эмигрантской среде антикоммунистических настроений и антисоветской активности, а также активизации идеологических диверсий против нашей страны.

Во второй половине 1977 года с санкции руководства "русской зарубежной церкви" и под его непосредственной опекой была создана "Комиссия по подготовке празднования тысячелетия крещения Руси", составленная из антисоветчиков всех мастей и рангов и возглавляемая бывшим духовником генерала-предателя Власова, а ныне настоятелем одного из нью-йоркских храмов "русской зарубежной церкви" протоиереем А. Киселевым. По инициативе этой комиссии стали проводиться сначала в Соединенных Штатах Америки, а затем и в других странах западного мира так называемые "съезды православно-русской общественности", обсуждавшие сходные проблемы: "Современная русская действительность и идеалы святой Руси" ("Современность и вечные ценности"), "Русское зарубежье на пороге юбилея" и т. п.

Выступая на первом из таких "съездов", прошедшем в сентябре 1977 года в Нью-Йорке, протоиерей А. Киселев констатировал явное преобладание в русской эмигрантской среде инертности и разобщенности, отметил открытое нежелание все большего числа эмигрантов поддерживать антикоммунистические акции своих церковных лидеров, демонстрировать откровенный антисоветизм. Председатель юбилейной комиссии выразил неудовольствие по поводу такого положения дел, весьма плачевного для "русской зарубежной церкви" и тех сил международной политической реакции, которые ее поддерживают. Он прямо заявил, что лидеры "русской зарубежной церкви" рассчитывают использовать подготовку к тысячелетию обращения киевлян в христианство для того, чтобы в ходе ее и с ее помощью преодолеть эту инертность и разобщенность, а заодно и попытаться с помощью фальсификаций, клеветы и социальной демагогии найти себе союзников в среде верующих советских людей.

Информация о деятельности юбилейной комиссии, написанные по ее заказу статьи и доклады стали публиковаться на страницах официального органа "русской зарубежной церкви" - двухнедельника "Православная Русь" и в других изданиях эмигрантской религиозно-политической группировки. Но этого политиканствующим церковникам-эмигрантам показалось мало, и в 1978 году комиссия приступила к изданию собственного ежеквартального журнала "Русское возрождение".

Первый же номер "Русского возрождения" содержал грубую и провокационную подтасовку: в нем утверждалось, будто редакции этого ежеквартальника находятся в Западной Европе, Северной Америке и... России. Правда, во втором номере было сделано уточнение: указано, что соредакторы, секретари редакции и члены редакционного совещания - это лица, проживающие в США, Франции, Канаде и других странах Запада. И тем не менее на обложке и титульном листе журнала указаны три города, где якобы выходит это издание: Париж, Нью-Йорк и... Москва. В последующих номерах издатели публично заявили, что журнал "Русское возрождение" рассчитан не только на распространение в кругах русской эмиграции и вообще на Западе, но и на нелегальную заброску в Советский Союз. Такие же заявления были сделаны ими и на страницах других изданий "русской зарубежной церкви" (в частности, в "Православной Руси").

Главным редактором "Русского возрождения" стал князь С. Оболенский, который эмигрантской печатью характеризовался как человек, "многолетней публицистической деятельностью доказавший свою антикоммунистическую убежденность". А после смерти князя в 1980 году этот пост занял столь же ярко выраженный антикоммунист и антисоветчик Г. Андреев. Это псевдоним предателя Родины Г. Хомякова, сотрудничавшего во время Великой Отечественной войны 1941 - 1945 гг. с фашистскими разведорганами, а затем подобранного американскими спецслужбами, на которые он поныне работает не покладая рук. Едва ли не главное достоинство нового редактора "Русского возрождения" эмигрантская печать видит в том, что он доказывает "моральную оправданность активной борьбы против коммунистического режима".

Некоторое представление о том, чьи интересы выражает и защищает "Русское возрождение", имеющее подзаголовок "Независимый русский православный национальный орган", дает публикуемый с первого же номера список "русских церковных и общественных организаций", субсидирующих издание. В этом списке упомянуты не только архиерейский синод "русской зарубежной церкви", ее западноамериканская и санфранцисская епархии, братство "Православное дело" и Свято-Троицкий монастырь в Джорданвилле, но и воинские организации (в частности, Всевеликое войско донское за рубежом, Гарнизон 297 имени генерала Турчинова, Кадетское объединение, Североамериканский отдел Русского общевоинского союза, Союз офицеров русского экспедиционного корпуса и т. п.), а также монархические объединения: Российский имперский союз-орден, Фонд царя-мученика, Союз ревнителей памяти императора Николая II и др.

В статьях на юбилейную тему, публикуемых на страницах "Православной Руси" и "Русского возрождения", грубо фальсифицируются предпосылки утверждения христианства в древнерусском обществе, сама христианизация Киевской Руси, последствия данного процесса, характер его влияния на отечественную историю. В частности, христианство в его православной модификации объявляется мистической силой, "возрождающей и хранящей нас на протяжении всей нашей истории".

Но главное внимание эти эмигрантские издания уделяют не юбилейной проблематике, а вопросам современности, решаемым с позиций прямо-таки патологического антикоммунизма. В статьях и заметках, помещаемых на их страницах, содержится злобная клевета на нашу страну; они до предела заполнены призывами к насильственному свержению Советской власти, к ликвидации социалистического общественного и государственного строя в СССР. Авторы многих публикаций занялись апологией монархизма, восхвалением русского самодержавия, объявляемого идеальной формой политической власти. В качестве социальной программы русской эмиграции предлагается возврат к феодальному прошлому, который характеризуется клерикалами как "восстановление идеала святой Руси". Предпринимаются попытки посредством всевозможных фальсификаций "доказать" особую склонность славянских народов нашей страны к религии, - склонность, будто бы проявившуюся уже в начальный период христианизации Древней Руси и сохраняющуюся поныне. Вновь выдвигается давно опровергнутый тезис о якобы полном отсутствии у народных масс нашей страны традиции антиклерикализма, свободомыслия и атеизма. Наконец, распространяются злостные и провокационные домыслы о наличии в СССР признаков "религиозного возрождения" как свидетельства непреходящего интереса советских людей к церковному наследию, оставшемуся от времен "крещения Руси".

Таким образом, для реакционных кругов русской церковной эмиграции предстоящий юбилей крещения киевлян и многолетняя подготовка к нему - всего лишь повод для перехода к новому туру антикоммунистической деятельности, дополнительная возможность для обработки в антисоветском духе мировой общественности, для разжигания в эмигрантской среде вражды и ненависти к их бывшему Отечеству, для поиска новых способов воздействия на верующих советских людей, с тем чтобы подтолкнуть их к религиозному экстремизму и спровоцировать на конфронтацию с народной властью.

Все это, вместе взятое, требует от идеологических работников, в том числе и пропагандистов научного атеизма, действий двоякого рода.

С одной стороны, необходима аргументированная критика ошибочной религиозно-идеалистической интерпретации русской православной церковью предпосылок, сущности и последствий христианизации Древней Руси, - интерпретации, закрепляющей в сознании советских людей ложные представления о прошлом нашей страны, о роли в историческом процессе религии и церкви и тем самым затрудняющей им правильное понимание закономерностей общественного развития. На наличие таких представлений, справедливо квалифицированных как "отступления от исторической правды" и "идеализация патриархальщины", указывается в материалах июньского (1983 г.) Пленума ЦК КПСС¹. Партия требует решительного преодоления этих отступлений, что возможно лишь на основе научно достоверного освещения всех этапов отечественной истории - в том числе и периода "крещения Руси".

¹ (Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС, 14 - 15 июня 1983 года. М., 1983, с. 48)

С другой стороны, нужны убедительные разоблачения злостных фальсификаций реакционными эмигрантскими кругами обстоятельств и итогов введения христианства в Киевской Руси, - фальсификаций, продиктованных не религиозно-церковными соображениями, а политически реакционными и идеологически диверсионными целями, стремление к которым предусмотрено глобальной стратегией современного антикоммунизма, являющегося врагом всех советских людей - как атеистов, так и верующих. Такие разоблачения - составная часть наступательной контрпропагандистской работы, усиления которой решительно потребовал июньский (1983 г.) Пленум ЦК КПСС.

В предлагаемой книге читатель найдет подкрепленные фактами советы и рекомендации относительно того, как эффективнее решать обе эти задачи, проводя четкий водораздел между религиозными заблуждениями верующих сограждан и идеологическими диверсиями классовых врагов, лишь прикрывающихся религией. Она не является научным трудом, призванным всесторонне осветить все то, что прямо или косвенно относится к процессу христианизации древнерусского общества и его последствиям, или специальным исследованием, открывающим какие-то еще не изученные моменты данного процесса. Книга содержит полемические заметки, затрагивающие лишь те аспекты рассматриваемой проблемы оценки существа и последствий "крещения Руси", к которым чаще всего обращаются богословско-церковные круги Московской патриархии и на которых наиболее охотно паразитируют клерикалы-антикоммунисты из "русской зарубежной церкви".

Судя по содержанию современных богословских публикаций и церковных проповедей, по проблематике эмигрантских клерикальных изданий, подвергнутых критическому разбору в советской научно-атеистической литературе последних лет¹, главными объектами полемики в настоящее время являются следующие проблемы:

¹ (См.: Аргументы. 1980. М., 1980, с. 89 - 119; Аргументы. 1982. М., 1982, с. 17 - 45; Атеистические традиции русского народа. Л., 1982, с. 61 - 78; Белов А. В., Павлов С. И., Шилкин А. Д. Миф о "религиозном возрождении" в СССР. М., 1983)

уровень развития Древней Руси накануне принятия князем Владимиром христианства в качестве государственной религии Киевской державы;

предпосылки, причины и обстоятельства христианизации древнерусского общества;

продолжительность и результативность процесса утверждения византийской разновидности христианства на Руси и в России;

прямые и косвенные последствия насаждения христианства киевским князем Владимиром и его преемниками;

состояние современного русского православия в канун его тысячелетия.

Именно по данным вопросам (и только по ним!) автор книги полемизирует с богословами русской православной церкви и разоблачает клерикалов-антисоветчиков из русской церковной эмиграции. В ходе полемики богословским искажениям (легендам) и клерикальным извращениям (мифам) противопоставлены достоверные выводы науки, подкрепленные фактами отечественной истории и свидетельствами современности. Эти выводы и факты взяты автором из фундаментальных работ дореволюционных и советских исследователей, из трудов наиболее крупных историков, изучавших все перипетии сложного, длительного и внутренне противоречивого процесса утверждения христианства в княжеской Руси и его распространения в царско-императорской России.

Поскольку книга адресована не только атеистам, но и верующим (в частности, приверженцам русского православия), а последние нередко с предубеждением относятся к аргументации ученых, касающейся религиозно-церковных проблем, автор обращался за доводами также к богословам и церковным историкам, компетентность и православность которых не ставится под сомнение Московской патриархией. В силу определенных обстоятельств своего времени, а также благодаря исследовательской щепетильности, заставлявшей их следовать в своих изысканиях фактам, а не предписаниям церковного руководства, некоторые из них непредвзято подходили к освещению ряда важных моментов процесса христианизации Древней Руси, и поэтому их выводы близки к научным. Верующие доверяют этим выводам больше, чем доводам исследователей-атеистов. Вот почему в книге большое количество ссылок не только на источники и научные публикации, но и на разнообразную религиозную литературу - от богословских трудов до церковной периодики.

Автор надеется, что приведенные им факты помогут атеистам прочнее опираться в пропагандистской работе на научный анализ процесса христианизации Древней Руси, а верующим дадут возможность нагляднее убедиться в том, что их мистифицированные представления о данном процессе, почерпнутые из церковных источников, зиждутся на таких зыбких основаниях, как религиозный субъективизм и незнание отечественной истории.