"Выбор веры"

Кажется, точнее не скажешь. Действительно, разве не было возможности остановиться, скажем, на исламе? И если сам рассказ о "выборе веры" князем - легенда, то отражает она борьбу мнений вокруг "новой веры", идейных споров, притяжений и отторжений политических, нравственных- напряженную пору общественной жизни и мысли наших предков.

Но нельзя сказать и менее точно. Каким мог быть "выбор веры", если, рассматривая вероисповедания, так сказать, "новые", никто не ставит даже тени вопроса о том, что можно сохранить и прежние верования, те, что веками были неоспоримой истиной? Судьбы веры предков предрешены, с этой стороны выбор уже сделан, в государстве будет введена новая религия. И о каком "выборе" может идти речь, если уже более ста лет на Руси существует именно восточное христианство? Если основной внешнеполитический партнер - христианская Византия, если родственные болгары - тоже уже более ста лет христиане, если, наконец, - это решает все - христианство духом и буквой соответствует развивающимся на Руси общественным отношениям?

Собственно, альтернативы - "выбора" - в реальной жизни не было. Русь следовало именно крестить. И крещение Руси произошло. Но когда в качестве государственной религии было принято христианство на Руси, когда произошло крещение киевлян - этого мы с полной достоверностью не знаем до сих пор. Что же мы знаем? "Повесть", повторим, относит крещение к 988 году. Известные византиеведы В. Г. Васильевский и В. Р. Розен, сопоставляя византийские и арабские хроники (Лев Диакон, Яхья Антиохийский и др.), установили, что записи о взятии Владимиром Корсуни попадают в них между упоминаниями о каких-то "огненных столпах", появившихся на небе, "столпы" предвещали, по мнению Льва Диакона, падение Херсонеса, а комета - большое землетрясение.

При хронологической неопределенности средневеко-вых источников такие сведения весьма важны. Их обычно удается точно датировать. Так было и в этом случае: "столпы" - 7 апреля 989 года, комета - 27 июля, последовавшее землетрясение в Константинополе - 25 октября того же года. Следовательно, в этом промежутке Владимиром взята Корсунь, после чего и были крещены киевляне. Тогда крещение можно датировать не ранее конца лета - начала осени 989 года. (Исходные позиции датировки ясны: Корсунь занята весной - летом, в Киев Владимир мог вернуться не раньше конца лета, а осенью в Днепре не окрестишь - вода холодна.) Заметим, что "перешагнуть" в следующий, 990 год исследователи не решились.

Важный источник, который также позволяет датировать крещение Руси, - это "Память и похвала Владимиру". Она написана монахом Киево-Печерского монастыря Иаковом в конце XII, может быть, в начале XIII века. Иаков Мних, как обозначил себя составитель памятника, отделяет факт крещения самого Владимира от крещения Руси (киевлян). По тексту "Памяти и похвалы", поход на Корсунь состоялся тогда, когда сам Владимир был уже окрещен. После крещения же, пишет Иаков, Владимир прожил 28 лет. Князь умер в 1015 году, что дает нам дату его личного крещения - 987 год. "Крестился же, - уточняет Иаков, - в 10-е лето по убиении Ярополка". То есть спустя девять полных лет. Это опять же 987 год. Там же дана хронологическая канва последующих событий: "На другое лето по крещении к порогам ходил", - это 988 год, на следующий год - это 989-й - "Корсунь взял".

В "Повести" события датируются теснее: Десятинную, "церковь пресвятой Богородицы", Владимир заложил в 989 году, сразу после возвращения из корсунского похода и крещения киевлян, отнесенных, таким образом, на 988 год. Иаков же упоминает, что под Корсунью Владимир пробыл шесть месяцев. И, наконец, на четвертый после крещения год "церковь каменную заложил". Это и есть Десятинная церковь - главный храм Киева^*. Сходно Иакову датирует события и Нестор в составленном им "Чтении о житии и погублении Бориса и Глеба". Этот памятник появился, вероятно, около 1091 года.

^* (Владимир воздвигает в центре Киева величественный, невиданный на Руси храм. Это церковь Богоматери, знаменитая Десятинная церковь, богато разукрашенная резным мрамором, фресками, мозаиками. Храм этот был разрушен при разгроме Киева татаро-монголами в 1240 г. Археологи, раскрывшие фундамент постройки, вычислили площадь храма: 1542,5 м².)

Вместе с тем считается, что Варда Фока, против которого просил военной помощи император Византии, был наголову разбит и сам погиб в битве при Абидосе в субботу 13 апреля 989 года (восточные источники: 3 мухаррама 379 года мусульманского летосчисления, или же 13 нисана того же года...).

Из этого следует, что русский воинский корпус, решающая сила битвы при Абидосе, участвует в сражении на стороне императора тогда, когда русский князь осаждает византийский Херсонес.

По тексту Никоновской летописи, Владимир в 988 году оказывается в Царьграде. Возвращается в Киев он вместе с митрополитом Михаилом, посланным для крещения Руси. Летопись подробно характеризует епископа Михаила Сирина: учителен, премудр и т. д. В случае же необходимости (когда "время требовало") "страшен и свиреп". Митрополит, видимо сириец по происхождению, умер в 994 году. Он известен только по этой летописи.

Информация Никоновской летописи может быть принята как дополнительная к сообщению "Повести" о месте крещения Владимира. Может быть, отвергнутое и даже не названное Летописцем четвертое место крещения князя - Царьград? И не мог ли Владимир принять личное участие в походе на помощь императору? Но если так, то кто, когда и, главное, зачем взял Корсунь?

Иоакимовская летопись утверждает, что Владимир принял крещение от болгар, крестился сам, крестил сыновей и "всю землю Русскую крестил". Анна оказывается болгаркой. На эту тему существует интересная гипотеза М. Д. Приселкова.

Из Болгарии "от царя Симеона" были присланы на Русь "иереи учены и книги". Тогда только Владимир обращается в Царьград, центр иерархии восточного христианства, "к царю и патриарху, просити митрополита Михаила, мужа весьма ученого и богобоязненного, болгарина суща, с ним четыре епископы и многи иереи и диаконы и демественники от славян. Митрополит же, по совету Владимира, посажа епископы по градом: в Ростове, Новеграде, Владимире, Белеграде". Подчеркнем: здесь митрополит Михаил - болгарин.

Может быть, исходя из этого, становится понятнее, зачем Владимир "на другое лето по крещении к порогам ходил"? Вероятно, он отправился вниз по Днепру, чтобы встретить Анну, которая из Константинополя должна была прибыть в Киев. Однако император, как мы знаем, не торопился выдавать сестру за "скифа", и Владимир, постояв у порогов, вернулся в Киев.

Тогда понятен поход на Корсунь. По всей вероятности, для предстоящего бракосочетания, будь то перед тем, как "к порогам ходил", будь то перед походом на Корсунь, Владимир уже окрестился. И тогда крещение состоялось или в Киеве, или в Васильеве.

Те, кто указывал разные места крещения князя, не были людьми несведущими. Вероятно, этот факт широко не разглашался, ибо являлся прологом к дальнейшим актам: бракосочетанию и родственной связи с империей, крещению Руси. Дипломатическая тайна в этих условиях была оправдана и, видимо, соблюдалась. Может быть, отсюда - разноречивость свидетельств о событии, которое позднее старались попросту забыть.

Требование Константинополя, "чтобы он крестил весь народ свой", сохранялось. Византия, при всех возможных вариантах развития событий, рассчитывала на укрепление своих позиций на Руси, но события, как мы видим, развивались не по византийскому плану. Следует признать, что наши источники не отвечают на те вопросы, которые мы поставили.

Ожидать, что их противоречия удастся снять, по крайней мере при современном состоянии исследований, вряд ли возможно. Специалисты, анализируя источники, вынуждены искать аргументацию, обосновывающую ту или иную дату, а далее опираться на нее.

Сто лет назад трудами ученых-богословов Киевской духовной академии^* была указана дата крещения Владимира: 1 марта 987 года (то есть на новый год, считавшийся тогда с марта).

^* (См.: Владимирский сборник, с. 201.)

Современный польский славист А. Поппэ^* подтверждает традиционный 988 год. Он даже указывает, что сам Владимир окрещен 6 января, то есть на праздник Крещения (Богоявления), а киевляне - 27 мая 988 года, на Троицу.

^* (См. статью А. Поппэ в настоящем сборнике, с. 240.)

Один из последних советских исследователей вопроса о дате крещения, О. М. Рапов, считает, что после Абидосской битвы Владимир разрывает соглашение о крещении Руси. Причина разрыва - Царьград не выполнил условия о замужестве Анны. Далее О. М. Рапов^* производит расчет, по которому уже в июне - июле Владимир осаждает Корсунь и не ранее чем в феврале - марте следующего года (это уже 990 год) берет город. Исследователь, замечая, что первая каменная церковь, построенная в Корсуни после ее взятия, освящается во имя святого Георгия, предполагает, что день памяти этого святого, 24 апреля, и есть точная дата взятия города^**. Таким образом, крещение киевлян относится к июлю - августу 990 года.

^* (См.: Вопросы истории, 1984, № 6, с. 34 и след.)

^** (См,: Вопросы научного атеизма. М., 1980, вып. 25, - с. 14-15.)

Исследователь проблем крещения Руси А. Г. Кузьмин считает "речь философа" не началом практической постановки Владимиром вопроса о крещении, а заключением торжественного акта крещения. И датирует его 986 годом, склоняясь тем самым к киевской версии крещения Владимира. О том же свидетельствует арабский источник: Ибн аль Атир называет 985-986 годы^*.

^* (См.: Розен В. Р. Император Василий Болгаробойца, с. 200-201.)

Но что же, "огненный столп", комета, казалось бы, надежнейшие, объективно проверяемые свидетельства, разве они не дают точной опоры для датировки событий? Оказывается, нет. Н. М. Богданова в статье "О времени взятия Херсонеса князем Владимиром" доказывает, что хроника Льва Диакона была переведена неточно. Точный перевод дает несколько иную картину событий. "Огненные столпы" наблюдались на небе после взятия Херсонеса и до кометы 989 года... Таким образом, летописная дата взятия Корсуни - Херсонеса верна, и достаточных оснований отвергать ее нет. Остается только порадоваться за Нестора.

Можно привести и другие работы, свидетельствующие в пользу тех или иных дат, но, вероятно, этот историографический очерк надежнее отложить до лучших времен^*.

^* (Исторические факты требуют упорного труда. Полтораста лет назад, в 1838 году, академик П. М. Строев так отчитывался о своей работе в архиве старых дел: "...нередко ревматическая боль в суставах рук заставляла меня покинуть сии (зимой) нестерпимо холодные бумаги; вековая пыль их, сильно вредя зрению, истребила пару почти нового платья; наконец, препятствия побеждены постоянным усилием". В наши дни, конечно, легче: документы опубликованы и дают полный простор для концептуального творчества.)

Мы же, вынужденно оставаясь в пределах предположительных датировок, по-прежнему имеем в распоряжении лишь последовательность событий. Она хороша уже тем, что остается неизменной при любой дате.

Последовательность эта такова: Византия обращается к Руси с просьбой о военной помощи. Владимир обусловливает помощь в подавлении мятежа женитьбою на сестре императоров-соправителей. Василий II соглашается, но, получив помощь, начинает затягивать бракосочетание или даже нарушает это условие. Владимир осаждает Херсонес (далее следует "Корсунская легенда" с крещением Владимира, его венчанием и последующим крещением Руси).

Конечно, знание точной даты могло бы высветить ряд других событий, но при всем сказанном более важно понять, почему византийские источники молчат о крещении Руси.

Византия крайне заинтересована в крещении. Напомним, что, с точки зрения империи, христианизация означала распространение византийского - идейного и политического - если не прямого господства, то весьма сильного влияния на дела Руси.

Мы, наверное, знали бы дату крещения из византийских источников, но в них о крещении не говорится. Введение христианства в целом государстве Константинопольским патриархатом, акт государственно важный для политики и дипломатии Византии, ее церкви, оказался не зафиксированным в империи. Невероятность этого настолько очевидна, что отсутствие таких сведений - "нулевой вариант" X века превратилось в аргумент католических теологов в пользу того, что крещение Руси - дело западных миссионеров.

Спорно крещение Ольги. Допустим, что княгиня дважды посещала Царьград - первый раз язычницей, второй - христианкой и была перед второй поездкой окрещена в Киеве. Эта точка зрения продолжает существовать. Допустим и то, что она была окрещена в Константинополе, как сообщает "Повесть", и тогда византийское молчание о крещении Ольги есть дополнительный аргумент в пользу ее киевского крещения, но аргумент, понятно, не решающий.

Возникает догадка, что византийские источники молчат о крещении Владимира и Ольги потому, что ни то, пи другое не осуществлялось Константинополем. Ряд свидетельств позволяет предположить, что христианизация Руси ориентировалась не на греческую, а на болгарскую церковь, на христианство, существовавшее в землях южных славян. Болгарская, сербская, христианская церкви существенно отличались от греческой. И если действительно на Руси обошлись без Царьграда, то именно поэтому в византийских документах мы найдем сведения конца X века о крещении в Константинополе непервостепенных венгерских владетелей и т. д., но не найдем сведений о христианизации Руси.

Болгарская версия крещения поддерживалась таким крупным исследователем, как М. Д. Приселков. Она имеет сторонников и в наши дни^*. "При князе Владимире была принята юрисдикция патриархата Охридского, Болгарского"^**.

^* (См.: Богданова Н. М. О времени взятия Херсона князем Владимиром. Византийский временник. М., 1986, т. 47, с. 39 и след.)

^** (Русская православная церковь. Изд. Московской патриархии, 1980, с. 9.)

Еще один, далекий, но тем не менее отнюдь не невероятный путь христианизации - церковь Ирландии. Так, А. В. Исаченко рассматривает широкую миссионерскую деятельность ирландской церкви у славян Моравии и Паннонии^*. Эта своеобразная церковь, рано обособившаяся от Рима, убежденно проповедовала в Европе, и ее влияние до завоевания Англии норманнами (1066 г.) было весьма заметным. О том же пишет А. Г. Кузьмин, указывая на отдельные частности христианства на Руси, ведущие к ирландским миссионерам. Вероятно, для Руси ирландское влияние опосредовано западнославянской церковью. Отсюда, с земель юго-западного славянства, на Русь идут кадры священнослужителей, литература, переходит и церковная традиция.

^* (Вопросы славянского языкознания. М., 1963, вып. 7, с. 43.)

Заметно и влияние гонимого арианства. Оно объявлено ересью, предано анафеме, но продолжало существовать и, сохраняя некоторые демократические черты христианства, пользовалось широким сочувствием масс в уже христианизированной части Европы.

Наконец, следует сказать и о корсунской линии в христианизации Руси. Владимир не только взял Херсонес, он вывез в Киев трофеи - священников и святыни города.

Корсунское, крымское священство в вероисповедном плане было отлично от византийского, константинопольского, и сам Крым стремился к политической и религиозной самостоятельности. Здесь, в этой части империи, помнили традиции античных городов-государств, полисов, готовых к союзу, но не к подчинению. Здесь жестко сталкивались интересы Византии, Хазарии и Руси, и в целом Крым с русским Тмутараканским княжеством тяготел к Руси, и Корсунь-Херсонес скрепя сердце переносил византийское управление. Случайно ли оказал Владимир предпочтение корсунскому Анастасу? В его руки князь передает Десятинную церковь - усыпальницу князей и общерусский пантеон. "Настаса" летопись помнит много после смерти Владимира. Епископ Иоаким, Аким Корсунянин, крестит Новгород с Добрыней, становится первым новгородским епископом.

Никоновская летопись под 990 годом сообщает о начале миссионерской деятельности русской церкви. Владимир стремится распространить христианство в той самой Камской Болгарии, откуда года за три-четыре до этого приходили в Киев миссионеры-мусульмане. Попытка Владимира, окрестив Русь, окрестить и болгар, успеха не имела. И хотя "того же лета" в Киеве были крещены какие-то "четыре князя болгарские", ислам уже укрепился на Каме. Миссию у камских болгар Владимир поручил "философу" Марку Македонянину, опять не греческого, а западнославянского вероучителя.

Мы не рассматриваем этих линий в становлении русской церкви. Лишь отмечаем, чтобы показать, что, при всех наших неясностях в частностях крещения Руси, видно организованное сопротивление византийским устремлениям к церковному господству, к превращению Руси в вассально-зависимое государство. В Киеве окрещена Ольга, в Киеве или Васильеве (отсюда, может быть, и название) окрещен Владимир, ставший Василием в крещении. По замыслам Владимира проводится крещение киевлян и всей Руси. Складывается собственная русская церковь. В исторической науке нет единой точки зрения на то, когда именно она сложилась организационно, может быть, только к середине XI века, но многое указывает на княжение Владимира Святославича.

В Киеве остро ощущали грань, за которой "духовное окормление" Царьграда может превратиться в политический диктат. Политика Владимира, его окружения, киевская дипломатия сумели достичь того, что Константинопольский патриархат остался в стороне от ключевых вопросов крещения Руси.

Может быть, этот итог русской дипломатии задним числом объясняет, почему так противоречивы наши источники, почему в них так много сведений, которые не удается связать в целостную картину.

И, наконец, еще одна легенда о крещении Руси - западная легенда. Она возникла в XI веке и связана с миссионерской деятельностью Священной Римской империи, Оттоновской династии на западных славянских землях.

Кардинал Петр Дамиани написал "Житие святого Ромуальда". Рассказывая об учениках Ромуальда, кардинал упомянул архиепископа Бруно как миссионера, крестившего Владимира. Из текста "Жития" получается, что Бруно прибыл в Киев в 986 году, совершил "чудо прохождения через огонь" и крестил уверовавшего в чудо князя. Однако из письма самого Бруно Генриху III мы узнаем (текст письма не вызывает сомнений и подтверждается и другими западными источниками), что Бруно действительно был в Киеве, но проездом, задача его была другой: он направлялся миссионерствовать у печенегов. К тому же известно, что Бруно безвыездно находился при дворе Оттона III до 997 года. В Киев же прибыл - точная дата неизвестна - то ли в 1002 году, то ли в 1006/7 году, последнее вероятнее. Точная дата нам неважна - Бруно был в Киеве, когда и Владимир, и Русь давно приняли крещение. Владимир встретил Бруно чрезвычайно радушно, миссионер прогостил у него месяц, и князь очень отговаривал его от продолжения пути. Но Бруно все же отправился в степи. Владимир с дружиной проводил его до порубежных оборонительных валов и оград и еще раз попытался отговорить от опасного и бесполезного предприятия.

Владимир был прав. За полгода, проведенные епископом в печенежских кочевьях, его миссия окрестила лишь несколько десятков человек. Титмар, впоследствии епископ Мерзебурга, коллега и друг Бруно, также побывавший в Киеве, поразился множеству церквей в городе, в своей "Хронике" сообщает, что вера на Руси - "от греков".

Существовали и более ранние контакты с Западом. В хронике "Продолжателя Регинона", современной событиям, есть под 959 годом запись о приезде к Оттону I послов княгини Ольги. То, что regina rugorum - королева русов - отправила посольство, подтверждается и другими немецкими хрониками (Анналист Саксонский и др.). Цель посольства остается неясной. Ольга к этому времени окрещена, какую бы дату ее личного крещения мы ни приняли: 955 год летописи или подсчет "Похвалы княгине Ольге" Иакова Мниха, - она после крещения прожила пятнадцать лет, умерла же 11 июля 969 года, то есть тот же 955 год; примем ли, наконец, вычисления, относящие крещение княгини ко времени поездки в Царьград в 946 году^*.

^* (Б. А. Рыбаков весьма интересно интерпретирует подсчет "Похвалы...". Отметив, что он внешне не согласуется с датой крещения - 946 год, ученый доказывает, что Святослав вступил в открытый конфликт с киевским христианством, когда закончилось регентство Ольги - 959 год. Княгиня "стала, очевидно, наполовину тайной христианкой, исповедуя, но не демонстрируя свое православие. При таком понимании событий мы не должны будем упрекать Иакова Мниха в использовании неточной даты крещения Ольги (955 г.) - он добросовестно сказал о том, что княгиня пятнадцать лет после крещения угождала богу добрыми делами. Об отречении от христианства или о запрете обрядов оратор XI в., естественно, умолчал" (Рыбаков Б. А. Язычество в Древней Руси, с. 376).)

Тем не менее, судя по всему, речь шла именно о хри-стианстве. Личное крещение Ольги роли могло и не играть, как не играло роли в государственном плане личное крещение Владимира. С Византией, как мы знаем, вопрос крещения решен не был, и вполне возможно, что хри-стианский поиск крещеной княгини обратил ее взор на Запад.

Мы (традиция, сложившаяся под православным влиянием) склонны преувеличивать расхождения восточной и западной церкви в этот период. Теологические разногласия между ними сформулировал еще в IX веке ученый патриарх Фотий, и за прошедшее столетие разногласия углубились. Однако решающего значения это пока не имело. Христианство везде и всегда неоднородно, и при-чины не в теологических тонкостях, а в том множестве социальных, политических и других фундаментальных причин, особенностей общественной жизни и развития различных народов, которые определяли каждый раз особенности "своего", "истинного" христианства. Напомним, религия - отражение земных отношений.

Датой формального разрыва церквей принято считать 1054 год (тоже следствие православной традиции) - в этом году папский легат кардинал Гумберт торжественно возложил на престол святой Софии текст с проклятием Константинопольского патриарха римским папой. Через три дня патриарх в свою очередь анафематствовал папу. Конечно, это весьма сказалось на отношениях обеих церквей, резко ухудшило их. Окончательный же разрыв, "схизма", обвинение в расколе - XIII век. Это произошло после падения Константинополя.

Вскоре после крещения Руси Константинопольский патриархат предостерегает Владимира от "латинской веры" - она "не добра суть", но ни для Владимира, ни тем более для Ольги вопрос так не стоял.

При дворе Оттона просто не мог не встать вопрос об "истинном" (западном в данном случае) христианстве, какие бы цели ни ставило посольство Ольги. Ответное посольство в Киев прибыло в 961 году. Во главе его стоял бенедиктинец Адальберт. Цель Адальберта определенная - миссионерство. Вероятно, этого в Киеве не ожидали, и Адальберт был вынужден быстро покинуть Киев. "Продолжатель Регинона" пишет, что послы Ольги прибыли к Оттону "притворно". Можно только догадываться, что это значит. Есть предположение, что Оттон имел дело не с послами Ольги, а с кем-то выдававшим себя за киевских послов. Хронике же следует доверять и потому, что она проверяется другими западными источниками, и потому, что Продолжатель Регинона (сам хронист Регинон Прюмский умер в 915 году) и есть, вероятно, монах Вейссенбергского монастыря "русский епископ" Адальберт.

С послами расстались не по-мирному, на обратном пути кто-то из посольства был даже убит. Епископ воротился в свое аббатство, где засел за хронику. Сведения о посольстве к Оттону вполне надежны. Автор немецкого текста, кто бы он ни был, - современник событий. Кроме того, эти сведения есть и в других современных событиям немецких хрониках. Но вот было ли "посольство Ольги" к Оттону, действительно ли послано ею - это оказывается под вопросом. Адальберт (точнее "Продолжатель Регинона"), рассказывая о провале миссии в Киеве, пишет, что никто на Руси не собирался креститься и что касается послов Ольги к Оттону, то тут был какой-то обман...

Для нас поездки Бруно Кверфуртского, Титмара, впоследствии мерзебургского епископа Адальберта представляют интерес как свидетельства ранних дипломатических отношений Руси с германскими государствами.

Отметив это, отметим и еще два момента начальных русско-немецких отношений. Первый: на Русь империя Оттона присылает авторитетных и высокопоставленных представителей. Второй: неудача Адальберта никак не сказалась на дипломатических отношениях между двумя государствами.

Не об Адальберте ли вспомнил Владимир, когда отправил обратно западных миссионеров: "И отцы наши не приняли этого", - Владимир, который вскоре так радушно принимал миссию Бруно?

На Руси этого периода не было вероисповедной ограниченности, которую будет настойчиво внедрять византийское священство. Русь устанавливает дипломатические связи с христианской Европой. Начало этому было положено крещением Руси.

Очертим только династическую линию, идущую от Владимира. Среди его жен упоминаются "чехиня" и "болгарыня". Есть, правда, спорные сведения о жене-норманнке - Адлогии-Адельгейде. Есть свидетельство, что после смерти Анны, около 1012 года, Владимир женился на дочери Куно фон Эннигена, внучке Оттона I по отцу и Генриха II по матери. В следующем поколении династические международные браки становятся обычными при. княжеском дворе. Политический расчет диктует женитьбы детей Владимира: Ярослава Мудрого на дочери шведского короля Олафа, Ирине-Ингигерде, дочь Марию Владимир выдает за польского короля Казимира. Третье поколение - внуки Владимира продолжают линии династических браков. Изяслав женится на сестре Казимира польского, Святослав - на сестре епископа Трира Бухарта, Всеволод - на греческой царевне, дочери Константина Мономаха, Игорь и Вячеслав женаты на дочерях германских владетельных графов... Дочери Ярослава: Анастасия - за венгерским королем Андреем, Елизавета - за королем Норвегии Гаральдом, Анна - за королем Франции Генрихом I. Она, Anna Regina, после смерти Генриха - правительница Франции при малолетнем сыне Филиппе. Браки многочисленны, и все - политические браки. Только рыцарь Гаральд Сигурдсон, отважный воин и поэт, служивший в Киеве Ярославу, долго и не по расчету добивался руки его дочери. В стихах, посвященных Елизавете, он воспевал "золотоволосую красавицу, которая не хочет смотреть на него...". Тогда Гаральд ушел в Византию. В империи очень гордились тем, что отважный рыцарь, прозванный Гардрадом - грозным,- воюет со своей дружиной на стороне Византии. Гордились, правда, по-византийски - корыстно. Гаральда же тянуло в Киев, и вскоре, вернувшись ко двору Ярослава, он смог увезти на родину гордую внучку Владимира. Славный воин и бард погиб, завоевывая Англию, в кровавой битве при Гастингсе в 1066 году. Елизавета Ярославна вышла замуж вторично, стала королевой Дании.

В потомках Владимира продолжатся эти династические связи с Германскими государствами, Польшей и Венгрией, Швецией, Византией, Английским королевством. Так было до XIII века, до татаро-монгольского нашествия.

Для нас эти родственные связи - свидетельства активной внешней политики Киевской Руси, политики, которую обеспечило то, что Русь, приняв крещение, равноправно вошла в число христианских государств Европы.