Ламаизм у бурят

В конце XVII - начале XVIII в. ламаизм проникает на территорию Забайкалья.

Придя во второй половине XVII в. в Восточную Сибирь, русские казаки и крестьяне встретили около Байкала многочисленные бурятские племена, облагавшие данью живших тут же эвенков и не объединенные центральной властью. К этому времени у бурят наблюдалось уже далеко зашедшее имущественное неравенство, на основе которого из бывшей родовой знати формировалась феодальная верхушка. Побывавший в Забайкалье еще в 1716 г. проездом в Китай русский дипломат Лоренц Ланге писал о верхушке бурятского общества; "Они очень богаты лошадьми и скотом всякого рода, ели кто-нибудь из них имеет 500 лошадей и соответствующее количество другого скота, то это не считается значительным"^*. Иогани Георг Гмелин^**, познакомившийся с бурятами в 40-х годах XVIII в., писал о богатой части местного населения: "Они очень зажиточны, а иной селенгинский бурят имеет до тысячи овец и, кроме того, много быков и лошадей..."^***. Установившаяся частная собственность на скот и была основным средством эксплуатации народных масс богачами.

^* (В. П. Гирченко. Русские и иностранные путешественники XVII, XVIII и первой половины XIX в. о бурят-монголах. Улан-Удэ, 1939, стр. 14.)

^** (И. Г. Гмелин - путешественник и натуралист, немец по происхождению, совершивший по поручению российской Академии наук в 1733 г. путешествие по Сибири совместно с историком Миллером и географом де ла Кроаером. Экспедиция была задумана еще Петром I и проходила под общим руководством знаменитого Беринга.)

^*** (В. П. Гирченко. Русские и иностранные путешественники XVII, XVIII и первой половины XIX в. о бурят-монголах. Улан-Удэ, 1939, стр. 19.)

Подчинение Забайкалья власти царизма ускорило дальнейший рост классового неравенства, способствовало еще большей концентрации богатств в руках бурятских феодалов и обнищанию трудящихся. "Богатые наделяют оскудевшие семейства скотом по два и по три,- писал в 1772 г. ученый Иоганн Готлиб Георги^*,- но ели бедняк, получивший скот, не исправит своего положения, то он должен работать в хозяйстве давшего ему скот богатого человека"^**. Источники свидетельствуют о крайней бедности части населения: "...довольно и таких бедных - ни одной скотины не имеют..."^***.

^* (И. Г. Георги (1729-1802) - этнограф, натуралист. В 1770 г. поступил на службу в Петербургскую академию наук. Участвовал в путешествии по Сибири.)

^** (В. П. Гирченко. Русские и иностранные путешественники XVII, XVIII и первой половины XIX в. о бурят-монголах. Улан-Удэ, 1939, стр. 41.)

^*** (Сб. "К истории Бурят-Монголии". М.-Л., 1935, стр. 177.)

К гнету местных эксплуататоров присоединился гнет русских чиновников, купцов, православной церкви. Буряты вытеснялись с лучших земель, были обложены данью, шедшей в личную царскую казну. Царизм опирался на классовую верхушку местного населения. Даже сбор ясака стал для местных феодалов новым источником доходов и орудием закабаления трудящихся. Многие из этих феодалов стали сами царскими чиновниками. Знаменитый ученый-натуралист академик Петр Симон Паллас^*, путешествовавший по Бурятии 1772 г., писал о таких чиновниках: "Эти начальники (тайши, зайсаны и др.) уплачивают подать (ясак) за целый род деньгами из своих средств, а потом, особенно в сезон охоты, взыскивают с каждого из подчиненных причитающуюся с него долю ясака, взимая при этом огромные ростовщические проценты, благодаря чему держат подчиненных в зависимости от себя"^**.

^* (П. С. Паллас (1741-1811), немец по происхождению, был приглашен в 1769 г. Академией наук для исследования восточной части Сибири и возглавил организованную для этого академией большую экспедицию, одним из членов которой был И. Г. Георги.)

^** (P. S. Pallas. Sammlungen historischer Nachrichten uber die Mongolischen Volkerschaften. B. I. St. Petersb., 1776, S. 222.)

Естественно, что новые условия жизни привели к изменениям и в области идеологии. В Западной Бурятии это нашло себе выражение в дальнейшем усложнении шаманизма, в появлении в нем элементов религии классового общества. Часть западных бурят была христианизирована (большей частью лишь формально, оставаясь по убеждениям шаманистами). В Восточной Бурятии развитие классовых отношений создало благоприятную почву для распространения ламаизма.

В первый период после присоединения Забайкалья к Русскому государству и особенно в 90-х годах XVII в., после захвата Халха-Монголии манчжурской Цинской империей, монгольские и тибетские ламы в большом количестве приходили на территорию Забайкалья. Это продолжалось до 1727 г., когда по Кяхтинскому договору в этом районе была установлена граница. Так, например, в 1712 г. был зарегистрирован приход в бурятские кочевья 150 "тибетских" лам^*, которые были "расписаны" старшинами по отдельным родам.

^* (Так они значились в донесениях по начальству. По-видимому, в своем большинстве это были ламы монгольские.)

Ведавшая делами Сибири царская администрация основной своей задачей ставила тогда "сохранение спокойствия" в крае и "бережение" его от цинского Китая и на распространение среди бурят новой религии смотрела вначале совершенно равнодушно. Установление границы не могло сразу прервать связи забайкальских бурят через ламство и паломников с религиозными центрами Монголии, особенно с Ургой и ее крупными монастырями, "школами", святынями. В целях пресечения этих связей граф Савва Владиславич-Рагузинский, заключавший Кяхтинский трактат, снабдил в 1728 г. "пограничных дозорщиков" специальной инструкцией, в которой предписывалось: "Лам заграничных, чужих подданных в улусы к себе ясачным инородцам не пропускать и довольствоваться теми ламами, которые после разграничения с Китаем остались на российской стороне, для того, дабы российских подданных пожитки не чужим, но своим доставались..." Однако царизм уже хорошо сознавал пользу, которую можно было извлечь, подчинив своему влиянию "языческое духовенство". Поэтому, говорит далее инструкция, ежели оставшихся лам на российской стороне по нынешнему разграничению недовольно, в таком случае выбирать их между собою из каждого рода по два мальчика благоразумных и к науке охотных, хотя из сирот ли кто похочет, и отдавать тайше Лупсану, дабы при нем обретающиеся ламы оных учили мунгальской грамоте и прочему, что таким принадлежит, дабы верноподданным ныне и впредь в чужих ламах не было нужды, а которые выучатся совершенно мунгальской грамоте, в которой российским подданным и иноземцам не без нужды, тех обнадеживать милостью его императорского величества в произведении чинов и в начальники"^*.

^* (Цит. по изд. "Комиссия для исследования землевладения и землепользования в Забайкальской области под председательством Куломзина. Материалы". СПб., 1898, вып. 6 ("Население, значение рода у инородцев и ламаизм"), стр. 130.)

Таким образом, царская администрация с начала XVIII в. сама способствовала созданию бурятского ламства. Сначала близ границы, а потом и по всей территории возникали религиозные центры - дацаны. За короткое время селенгинские и большинство хоринских бурят приняли ламаизм. В 1741 г. все ламы приводились к присяге на верноподданство России, освобождались от ясака и других повинностей и получили официальное разрешение на проповедь своего учения среди кочующих бурятских родов. Одновременно лама Навак-Пунцук указом Елизаветы был возведен в должность главного ламы забайкальских бурят. К 1756 г., по официальным данным, в Забайкалье было 324 ламы.

В 1764 г. настоятель старейшего Цонгольского дацана Дамба-Доржи Заяев был назначен главой всего бурятского ламаистского духовенства со званием бандидо-хамбо-ламы^*. После длительной борьбы за первенство основанный в 1758 г. крупнейший в Забайкалье Гусиноозерский дацан становится в 1809 г. официальным центром управления ламаистским духовенством Забайкалья, а его настоятель - главою этого духовенства.

^* (Бандидо - от санскр. pandita - "ученый", хамбо - "первенствующий", "главный".)

Сибирская администрация стремилась прекратить борьбу лам между собой, считая, что распри могут "легко ввести в народ противные к уважению степени Лам-ской мысли". Это свидетельствует о том, какое значение придавалось царской администрацией поддержанию авторитета ламства у населения. Указ "селенгинским инородцам" от 7 декабря 1807 г. гласил, что, "вверя управление одному главному ламе, можно сравнить ламское положение с тем, в каком находятся церкви российские под епархиальным в губерниях управлением, от чего зависит и восстановиться должно спокойное пребывание всех лам и их единоверцев"^*. Все это способствовало дальнейшему быстрому укреплению ламаизма в Бурятии в течение всего XIX в. Если к его началу лам было около 700, то в 1893 г. их стало 15 000, что составило почти 10% всего бурятского населения.

^* (Цит. по изд. "Комиссия для исследования землевладения и землепользования в Забайкальской области под председательством Куломзина. Материалы". СПб., 1898, вып. 6 ("Население, значение рода у инородцев и ламаизм"), стр. 132.)

Царизм активно использовал ламство для проведения в жизнь своей колонизаторской политики. Уже в 1768 г. селенгинская воеводская канцелярия, назначая ламу Лобсан-Доржи-Лансу Санжиева главным ламой селенгинских бурят, требовала от него, чтобы он "с подкомандными своими (т. е. с ламами.- А. К.) в сборах в казну ее императорского величества ясака поступал со всякой ревностью, во всем без малейшего упущения и бездоимок".

В 1820 г. генерал-губернатор Восточной Сибири М. М. Сперанский, осуществляя политику насильственного перевода бурят на оседлость, предписал бурятским тайшам (князьям, исполнявшим функции местной администрации): "Внушите ламам, что существенная их обязанность есть поощрять земледелие и что сим одним они могут заслужить оказываемые им милости"^*.

^* ("Исторические сведения о деятельности графа М. М. Сперанского в Сибири с 1819-1822 гг. собраны Вагиным", т. I. СПб., 1872, стр. 284.)

Уставом от 22 июня 1822 г. ламы были подчинены местной полиции. И, наконец, введенное в 1853 г. "Положение о ламайском духовенстве в Восточной Сибири" строго регламентировало ламскую иерархию и подчиняло ее через хамбо-ламу непосредственно иркутскому генерал-губернатору. Это "Положение" подвело итог довольно длительному изучению царским правительством "ламского вопроса". На проекте "Положения", представленном Николаю I, российский император собственноручно начертал: "Щитать утвержденным, но не вносить в свод законов"^*

^* (Чиновник В. Вашкевич раболепно воспроизвел эту резолюцию "с сохране" нием орфографии"¹.)

¹ (В. Вашкевич. Ламаисты в Восточной Сибири. СПб., 1885, стр. 74.)

Главный храм Агин ского дацана. Современный вид

Согласно "Положению", остававшемуся в силе вплоть до Октябрьской революции, ламство было законодательно оформлено в качестве особого духовного сословия, получавшего по сравнению с другими "инородцами" ряд привилегий. Во главе ламства Восточной Сибири стоял утверждаемый "высочайшей властью" и подчиненный генерал-губернатору Восточной Сибири бандидо-хамбо-лама. В свою очередь генерал-губернатор утверждал всех 34 настоятелей дацанов (ширетуев). Ширетуи были подчинены хамбо-ламе. Далее шли так называемые штатные ламы - гелуны, гецулы, бандии (послушники). Кроме того, при Гусиноозерском дацане было 35 учеников (хувараков). Всего устанавливалось 285 штатных лам. Остальные ламы относились к категории заштатных или сверхштатных и официально ламами не считались, хотя беспрепятственно занимались всеми видами культовой деятельности, на что царская администрация смотрела сквозь пальцы^*.

^* (На одного штатного приходилось, по мнению некоторых авторов, около ста "заштатных" лам.)

Штатное духовенство было освобождено от всех повинностей, а первые три его высшие ступени и от телесных наказаний. Всему штатному духовенству было разрешено свободно взимать поборы с населения в форме "добровольных пожертвований", платы за требы и т. д., а также торговать предметами культа. Кроме того, штатные ламы наделялись землей, изымавшейся из общинных земель бурят. Хамбо-лама получал надел в 500 десятин, ширетуи - по 200 десятин, гелуны и гецулы - по 60, бандии - по 30 и хувараки - по 15 десятин.

В 1863 г. Гусиноозерский дацан владел 1500 десятинами земли, Агинский-1400, Аларский и Цугольский - по 1200 десятин. В общей сложности земельный надел ламства составлял свыше 15 тыс. десятин лучшей земли, которая на кабальных условиях сдавалась в аренду безземельным крестьянам и являлась важным источником ламских доходов ^*.

^* (Взаимоотношения ламаистской церкви с царизмом глубоко проанализированы в весьма ценной работе К. М. Герасимовой, посвященной специально этому вопросу. "В целом,- пишет К. М. Герасимова,- правительство... прежде "сего заботилось о том, чтобы ламство помогало царизму держать бурятский народ в повиновении, верноподданнически служило царю и не было проводником зарубежных влияний"¹.)

¹ (К. М. Герасимова. Ламаизм и национально-колониальная политика царизма в Забайкалье в XIX и начале XX в. Улан-Удэ, 1957, стр. 39.)

У селенгинских и хоринских бурят (территория Бурятской АССР) в начале XX в. было 36 монастырей, в которых находилось более 100 храмов (сумэ). Наиболее крупными были дацаны Гусиноозерский, Цонгольский (старейший), Анинский, Кижингинский, Кудунский, Ацагатский, Эгитуйский, Галтайский, Цолгинский, Ян-гажинский, Чесанский, Гэгэтуйский, Кондинский, Му-ринский^*. Кроме того, у агинских бурят (теперешний Агинский бурятский национальный округ Читинской области) было восемь дацанов-Агинский, Гунэйский, Зугалайский, Кужертайский, Тарбагатайский, Тарбальд-жейский, Токчинский и Цугольский.

^* (В. С. Овчинников. Борьба партийных организаций с реакционной деятельностью ламаистского духовенства.- "Уч. зап. Читинского гос. пед. ин-та им. Н. Г. Чернышевского", вып. 15. Чита, 1968, стр. 46.)

Небесполезно отметить, что открывшееся в 1842 г. в селении Агинском первое приходское двухклассное училище оставалось почти до самой революции единственным "светским" учебным заведением, "обслуживавшим" агинских бурят, а вся медицина на территории Агинской степи была представлена одним ветеринарным фельдшером^*.

^* (Ж. Д. Доржиев. От юрты до кремлевской сцены. Иркутск, 1969, стр. 5-6.)

Оценивая социальную роль бурятского ламства (а эта же оценка вполне могла быть применена и к калмыцкому и тувинскому ламству), все более или менее объективные исследователи и наблюдатели единогласно подчеркивали глубоко реакционный характер деятельности лам. Академик Паллас в своем труде "Собрание исторических сведений о монгольских народностях" так характеризовал эту деятельность еще в 80-х годах XVIII в.: "Почти все гелюры - богатые люди. Ламайское духовенство, добившееся от бурят-монголов признания того, что оно якобы необходимо для них при всех событиях повседневной жизни, быстро обогащается при помощи распространяемого среди них суеверия. Ламы - величайшие кровопийцы по отношению к массе простого народа и в то же время - большие бездельники, которые, кроме своей ламской "практики", ничего не делают, а только едят, пьют, спят и сожительствуют с чужими женами. У них нет никаких семейных обязанностей; они набирают себе для услуг столько учеников, сколько им нужно, не платят в государственную казну никаких податей, внушают суеверной массе все, что хотят, пользуются каждым несчастным случаем, каждой болезнью, чтобы грабить народ... При продолжительности болезни пациента эти волки в овечьей шкуре расхищают большую часть его имущества"^*.

^* (Цит. по В. П. Гирченко. Указ. соч., стр. 47.)

Дацанский ученик. Тибет

В 30-х годах XIX в. О. М. Ковалевский^* писал, что ламы держат население "в оковах своих предрассудков и невежества для насыщения своей жадности"^**. Такую же оценку для середины XIX в. дают ламам встретившиеся с ними в Забайкалье во время ссылки декабристы. Николай Бестужев назвал ламство "язвой бурятского племени"^***. Недаром сложилась народная бурятская поговорка: "От падежа скота собаки жиреют, от несчастий людей ламы жиреют".

^* (Осип Михайлович Ковалевский (1800-1878) - один из основоположников русского монголоведения. С 1830 г. был профессором, а затем и ректором Казанского университета.)

^** ("Казанский вестник", 1829, ч. XXVII, кн. 9-10, стр. 185.)

^*** (Сб. "Декабристы в Бурятии". Верхнеудинск, 1927, стр. 75.)