Буддийская администрация

Рассмотрим теперь формирование и структуру управления сангхой в Корее IV - IX вв., в дальнейшем называемую буддийской администрацией. Под буддийской администрацией здесь понимается вся совокупность лиц, осуществлявших контроль и управление всеми делами буддийской сангхи в стране, а также специально предназначенные для этого государственные органы. На самом общем уровне буддийская администрация может быть разделена на духовную и светскую; под духовной подразумеваются должностные лица из числа монахов, а под светской - ведающие делами сангхи государственные чиновники. По характеру деятельности буддийская администрация делится на территориальную, центральную и монастырскую.

Территориальная администрация представлена лицами, осуществлявшими функции управления сангхой по территориальному принципу: в масштабе всей страны, области, уезда. В Корее IV - IX вв. эта администрация была духовной.

Центральная (светская) администрация охватывает штат служащих государственных учреждений, связанных с делами сангхи и входящих в систему общегосударственного аппарата.

Монастырская (духовная) администрация представлена лицами, ответственными за соблюдение правил поведения монахами в монастырях.

Первые монастыри были невелики, и численность монахов в них была незначительной. Несомненно, что в каждом монастыре имелся настоятель - его глава, но в более сложной системе управления не было необходимости. Обычно настоятелями являлись основатели монастырей.

Мы не располагаем данными о наличии какой-либо буддийской администрации в государствах Когурё и Пэкче, но вполне возможно, что территориальная администрация там начинала уже складываться. Однако вряд ли она могла появиться ранее конца Vв., так как только к этому времени в этих государствах было основано достаточное количество монастырей.

Первое упоминание об учреждении должностей буддийской духовной администрации относится к 550 г. (11-й год правления вана Чинхына в Силла). В том году силлаский монах Анджан был назначен тэсосоном, имея у себя в подчинении двух сососонов [9, с. 458]. Что это были за должности, сказать трудно. Можно предположить, что мы имеем дело с первой попыткой создать территориальную администрацию. (В пользу этого свидетельствует тот факт, что монастырская администрация уже тогда имела особые наименования должностей, которые упоминаются наряду с ними, а система центральной буддийской администрации вряд ли могла существовать в то время, поскольку уровень развития государственного управления был еще не очень высоким.)

Более вероятным представляется, что должность тэсосона - это своего рода советник вана по делам буддизма; эта должность продолжала сохраняться и при развитой системе территориальной и центральной администрации. ("Самгук саги" сообщает, например, что в 669 г. тэсосоном был назначен монах Синхе, а в 674 г.- монах Ыйан [8, т. 1, с. 162, 199].) Возможно, что должности тэсосона и сососонов существовали раньше 550 г. (в том году мы встречаем первое упоминание в связи с назначением Анджана).

Уже в следующем, 551 г. была введена стройная система территориальной администрации. Для управления делами сангхи в масштабе всей страны была учреждена должность куктхона (первым на нее был назначен выходец из Когурё попса Херян). Ему были подчинены девять чутхонов, осуществлявших свои функции в масштабе области, и 18 кунтхонов, ведавших делами сангхи в уездах [9, с. 458]. Все эти должности замещались монахами и были известны под общим названием сынтхон.

В таком виде система буддийской территориальной администрации просуществовала 300 лет. Правда, в 702-737 гг. выше должности куктхона была учреждена должность тэгуктхона, на которую был назначен выдающийся буддийский деятель того времени Чаджан [9, с. 459]. Однако эта должность была учреждена специально для него и не имела административного значения, а только подчеркивала исключительные заслуги Чаджана. В этом смысле она может быть сравнима с исключительным рангом тхэдэгаккана в общей системе силласких рангов, который был пожалован выдающемуся полководцу Ким Юсину в честь признания его заслуг в деле уничтожения государства Когурё.

В середине IX в., при ване Мунсоне (839-857), были произведены некоторые изменения. Вместо куктхона вводилась должность сыннока, имевшего двух помощников и осуществлявшего те же функции, что и куктхон, а делами сангхи в областях и уездах ведали соответственно чусынджоны и кунсынджоны [76, с. 25].

Таким образом, система буддийской территориальной администрации в Корее отличалась исключительной стабильностью, хотя роль ее, по-видимому, не была одинаковой на всем протяжении ее существования.

Рассмотрим теперь центральную администрацию. Она сложилась значительно позже территориальной - по мере укрепления и усиления специализации государственного аппарата. Главным учреждением, ведавшим делами буддизма, было Тэдосо, первое упоминание о котором относится к 624 г. (46-й год правления вана Чинпхёна), когда там была учреждена должность его начальника - тэджона [8, т. 2, с. 246] (в 759 - 776 гг. он назывался чон). По некоторым сведениям, у него в подчинении было два тэса. Кроме того, в Тэдосо имелось два чусо (в 759 - 776 гг. они назывались чуса) и восемь са. Все эти должности являлись общегосударственными. Должность тэджона мог занимать чиновник в чине от кыпчхана до ачхана (9 - 6-й ранги).

Тэдосо находилось в ряду учреждений, подчиненных Йебу - министерству церемоний. Кроме Тэдосо имелось небольшое учреждение под названием Сынбанджон, также связанное с делами буддизма, о времени появления которого нет данных. Судя по тому, что оно относилось к разряду дворцовых учреждений, можно предположить, что в его функции входило духовное обслуживание вана и его семьи. Там служили два тэса и два чонсаджи [8, т. 2, с. 266], т. е. чиновники, имевшие общегосударственные должности (тэса по статусу равен чусо, а чонсаджи - самая маленькая должность).

Тэдосо и Сынбанджон имели сравнительно невысокий статус, однако этими учреждениями не исчерпывались государственные органы, ведавшие делами, связанными с буддизмом.

Были еще специальные управления по делам семи крупнейших монастырей (сонджоны): Сачхонванса, Понсонса, Камынса, Пондокса, Понынса, Ёнмёса и Ёнхынса. Вместе взятые, они располагали гораздо большим штатом чиновников, чем Тэдосо, а главное, то положение, которое они занимали среди государственных учреждений, было более высоким.

Эти учреждения, видимо, создавались в самом конце VII - VIII в., так как примерно к этому времени относится основание и расцвет большинства упомянутых монастырей. (Точно известно время создания лишь одного из сонджонов: Ёнхынса сонджон был образован в 684 г.)

Штаты сонджонов различались, и одни и те же должности назывались по-разному, причем некоторые из них вообще не находят аналогий среди названий должностей других государственных учреждений Силла. В табл. 1 и 2 (сделанных нами на основании сообщений "Самгук саги") систематизированы данные о сонджонах и их чиновниках.

Таблица 11 Структура управлений по делам монастырей^*

^* (В круглых скобках даны названия учреждений и должностей, существовавшие в 759-776 гг.; в квадратных скобках - названия должностей, введенные в 800 - 808 гг.)

Как уже говорилось, положение, которое занимали сонджоны среди государственных учреждений, было очень высоким. Достаточно заметить, что при перечислении учреждений (общим числом 160) они стоят на 5-м месте, впереди многих министерств, в том числе и Йебу. Для сравнения укажем, что Тэдосо (называвшееся в отдельные периоды Саджон и Нэдогам) стоит на 23-м месте, а Сынбанджон - на 156-м. Те, кто стоял во главе сонджонов, обязательно должны были принадлежать к сословию "чинголь" (т. е. приходиться родственниками вану) и иметь высокие ранги (см. табл. 1 и 2). Если среди всей массы гражданских чиновников служащие сонджонов составляли 3,1%, то среди высших чиновников 1-го разряда (классификацию по разрядам см. [33, с. 38]) их было почти в 4 раза больше - 11,4% (4 из 35). Известно, например, что бывший в 771 г. начальником Суён камынса савона комгёса Ким Янсан впоследствии стал ваном Сондоком (780 - 784) [163, с. 220]. Естественно, что все чиновники сонджонов были мирянами.

Остальные монастыри были меньшего размера и значения. Для них не было создано специальных учреждений.

Монастырская администрация, как и территориальная, естественно, состояла из буддийских монахов. Первоначально она была представлена одними настоятелями (каковыми являлись, например, первые когурёские монахи Сундо и Адо в созданных в 375 г. монастырях Чхомунса и Ибулланса [9, с. 288]). Иногда, видимо, глава всей буддийской общины в стране мог быть и настоятелем крупного монастыря (судя по тому, что в 551 г. попса Херян, назначенный куктхоном, одновременно был назначен и саджу - главой монастыря). Термины, обозначающие настоятелей монастырей, различны. Чаще встречается чуджи, но известны и другие.

Обычно монастырем управляла "триада", именуемая в Корее самган. В нее входили настоятель и еще два монаха, один из которых ведал строительством помещений и имуществом монастыря, а другой следил за ежедневным распорядком жизни рядовых монахов, уборкой помещений и т. п. Названия этих должностей встречаются разные: санчва - чончва - тоюна , вонджу - чончва - чиксе, вонджу - чончва - юна, сусын - соги - самбо [178, с. 25]. Все три должности, очевидно, как и в Китае, были выборными [189, с. 274], а сообщения о назначениях, видимо, означают утверждение ваном результатов выборов. В крупнейших монастырях, вероятно, существовали и другие маленькие должности - кладовщики, счетоводы и т. п.,- но их названий мы не знаем.

Несомненно, что система первоначальной буддийской территориальной администрации в Корее следовала образцам северокитайских государств IV - VI вв. В Северном Вэй, Северном Ци, а также в Суй имелась сходная система управления, однако, в отличие от Кореи, система территориальной администрации была там как бы инкорпорирована в систему центрального государственного управления и возглавлялась центральным органом (все должности в этой системе сверху донизу замещались монахами, назначаемыми государством) [189, с. 253 - 254].

Таблица 12 Должности в центральной буддийской администрации в Силла^*

^* (А - должность распространена во всех учреждениях; В - встречается в одном-двух учреждениях кроме сонджонов; С - встречается только в сонджонах )

Причина такого различия состоит в том, что в IV - VI вв. северокитайские государства уже имели хорошо развитую систему государственного управления и буддизм переживал период расцвета; в Корее же еще не было достаточно развитого, разветвленного государственного аппарата и позиции буддизма только начинали укрепляться. Поэтому в Корее, видимо, государство не вмешивалось в дела управления буддистов.

Чтобы понять, почему система буддийской администрации в Корее сложилась подобным образом, следует обратить внимание на положение буддизма в Китае периода Тан. Когда в танском Китае усилилось конфуцианство, буддийская церковь подпала под строгий контроль государства. Поэтому, хотя система буддийской администрации в Китае при Танах в целом осталась прежней (как в северокитайских государствах, в смысле единства подчиненности территориальной и центральной администрации), управление находилось теперь не в руках монахов, которые стали государственными чиновниками (как в Северном Вэй, Северном Ци и Суй), а в руках "настоящих" государственных чиновников, никакого пристрастия к буддизму не питавших. За монахами были оставлены лишь низшие административные посты, причем свое управление монастырями того или иного района они могли осуществлять лишь под контролем местных властей [189, с. 254 - 257].

Хотя силлаский ван считался "вассалом" императора, особенности внутреннего развития страны диктовали необходимость более доброжелательного отношения к буддизму, чем в танском Китае. Кроме того, нельзя не учитывать и то обстоятельство, что конфуцианство в Корее не было столь распространено, как в Китае, развито как философская система, с позиций которой его апологеты могли бы критиковать буддизм.

Неудивительно, что на системе буддийской администрации отразились эти две противоречивые тенденции: усиление государственного регулирования деятельности буддийской церкви и предоставление определенной независимости ее руководителям. Результатом и явилось то положение, когда буддийские территориальная и центральная администрации существовали параллельно, причем первая состояла из монахов, а вторая - из государственных чиновников. Проявлением усиления политики вмешательства в дела управления буддистов государства явилось создание сонджонов; с их появлением падала роль монастырской администрации в делах управления (состоящей, естественно, из монахов). Но в целом следует отметить, что вмешательство государства в дела управления буддистов в Корее было более мягким и гибким, чем в танском Китае. Система сонджонов позволяет провести параллель с системой управления буддистов в раннесредневековом Цейлоне, где государство содержало большой и постоянный штат чиновников, руководивших жизнью крупнейших монастырей, во главе которого нередко стояли родственники царя [72, с. 91 - 92], однако следует помнить, что на Цейлоне взаимоотношения сангхи и государства носили принципиально иной характер: буддизм был действительно государственной религией и государственное правление носило почти теократический характер.

Тот факт, что сохранялась территориальная администрация, состоявшая из монахов, независимо от центральной, укомплектованной чиновниками, говорит об уважении самостоятельности буддийской церкви со стороны государства. Куктхоны и сынноки не подчинялись Тэдосо, да и его положение среди других государственных учреждений, как говорилось выше, было невысоким. Следует также отметить, что если в танском Китае буддизм рассматривался как чужеземная религия и органы, ведавшие его делами, долгое время были подведомственны учреждению по внешним связям, то в Корее мы этого не наблюдаем. Буддийские священники играли в Корее, по-видимому, более значительную роль. Существует даже мнение, что монахи - члены территориальной администрации не только были религиозными руководителями, но и выполняли некоторые военно-политические функции [163, с. 220].

В целом система буддийской администрации, существовавшая в Корее, свидетельствует о том, что, несмотря на тенденцию к усилению государственного вмешательства в дела сангхи, правящие круги Объединенного Силла были заинтересованы в развитии и укреплении буддийской церкви, проявляя заботу о ней, но и не допуская ее излишней самостоятельности. В частности, образование сонджонов означало не только вмешательство в дела сангхи, но и то, что государство брало на себя значительную часть расходов по содержанию крупнейших монастырей.

Однако в том, что касалось вопросов "кадровой политики" в управлении сангхой, государство (в отличие от цейлонской практики) сохраняло все свои права в полном объеме: все должностные лица буддийского управления (в том числе и члены независимой от центральных государственных учреждений, ведавших делами сангхи, территориальной духовной администрации) назначались и утверждались ваном. Сходная система контроля над сангхой со стороны государства существовала и в Японии, где назначения на высшие должности буддийской общины проводились правителем, и в своих действиях эти лица должны были руководствоваться указаниями чиновников, на которых возлагалось ведение учета числа монахов и монахинь, контроль за их поведением, надзор за сотнями храмов и т. д. [91, с. 74 - 75]. В тангутском государстве Ся три управления, ведавшие делами сангхи (с общим числом персонала 49 человек), относились ко второму, высокому разряду учреждений, причем монахи в этих управлениях имели ранги, как и все чиновники, и считались государственными служащими. С другой стороны, светские должности монахи-чиновники в Ся не занимали [86, с. 33, 46, 50].

Буддийская церковь представляла собой иерархически оформленную социальную организацию, дополняющую систему политических институтов государства. Эта организация осуществляла административный контроль над значительной частью населения Объединенного Силла - монахами и зависимыми от монастырей людьми и контроль над еще более значительными массами силлаского населения, не являющегося монахами, не почитающего буддизм.

Буддийская сангха со своей иерархически оформленной организацией представляла серьезную социально-политическую силу, с которой государство не могло не считаться, потенциальную угрозу для политической стабильности государства. Правда, в период Объединенного Силла она еще не проявляла себя в этом плане (по той причине, что в тот период буддизм еще не был так силен, как это наблюдалось в дальнейшем). Но в период Корё политические потенции сангхи проявились в полной мере. Основы же для этого, как было показано, сложились в период Объединенного Силла, когда оформилась буддийская церковная организация.

Кроме того, буддийская администрация составляла часть государственного аппарата, так что в этом отношении она часто играла ту же роль, что и весь государственный аппарат. Для содействия сангхе и контроля над ней государство создавало специальные органы, занимавшие видное место в государственном аппарате, следовательно, этот аппарат еще более расширялся. Таким образом, буддизм объективно содействовал общей тенденции развития государственного аппарата Объединенного Силла и усиления бюрократизации общества.