Византия и Русь в 986-989 годах: попытка восстановить ход событий

Опираясь на проделанный выше анализ, мы можем теперь попытаться реконструировать события, которые, с одной стороны, вывели византийскую империю из смут гражданской войны, а с другой - ввели Киевскую Русь в семью христианских народов. Существенными для реконструкции хронологии событий являются дата заключения соглашения между Василием II и Владимиром I и дата выполнения его обеими сторонами.

Тяжелое военное поражение и еще более болезненная потеря престижа в битве с болгарами 17 августа 986 года побудили Василия II пересмотреть политику Византии по отношению к болгарам, принципы которой были определены еще Цимисхием. К тому времени молодой император уже, по-видимому, понял, что поражение Византии в битве у Траяновых ворот произошло не только в результате успешных действий болгарских войск, но и в результате интриг высшей военной аристократии, обеспокоенной умалением ее влияния и положения и которая полагала, что молодому императору, слишком самостоятельному, недоверчивому и неопытному в военных делах, пригодится такой урок^*. Император, жаждавший отмщения, но не ценой уступки этой аристократии, подозрение по отношению к которой оказалось оправданным, был принужден искать такого союзника, который был бы способен подавить непослушных болгар. Покорение болгар Святославом подсказало мысль о возобновлении соглашений по договорам 944 и 971 годов, в соответствии с которыми Византия обеспечивала себе помощь русской военной силы в борьбе со своими врагами. Имея в виду это последнее обстоятельство, представляется наиболее вероятным, что контакты с Киевом были установлены вскоре после отступления из Болгарии^**. А спустя несколько месяцев когда византийская аристократия, подстрекаемая неудачами императора, открыто выступила против Македонской династии, у Василия не было иного выхода, кроме как в корне пресечь ее политические амбиции.

^* (Лев Диакон говорит о некомпетентности военачальников. Запись Иоанна Скилицы передает дух подозрительности и обвинений в измене, которые были, по-видимому, несправедливы по отношению к ним, но несомненно то, что высокопоставленные военачальники не питали особой приязни к императору.)

^** (Замечание Абу Шуджи Рудраверского об обмене корреспонденцией между соправителями и русским князем свидетельствует, что переговоры происходили осенью 986 г., если допустить, что союз был заключен поздним летом или ранней осенью 987 г.)

Весть о тяжелом, сокрушительном поражении армий Василия болгарами вызвала новый мятеж Варды Склира в декабре 986 года. Поддержанный в Багдаде эмиром Буидом Самсамом ад-даула Марзубаном, он достиг Митилены в начале февраля 987 года и там объявил себя императором. С помощью войск, набранных из арабских кочевников и курдов, и особенно опираясь на поддержку армян в восточных провинциях Византийской империи, Склиру удалось в течение месяца распространить свою власть вплоть до Севастии. Митрополит севастийский Феофилакт, боясь расправы со стороны местного армянского населения, бежал в столицу^*. Василий II рассчитывал на помощь талантливого полководца и честолюбивого политика Варду Фоку, хотя он и подозревал его в участии в заговоре паракимонена в 985 году, но и помнил, что в 979 году Фока разбил в одном из сражений Склира. И хотя Василий с самого начала не доверял Фоке, у него не было другого выбора, и он, по-видимому, рассчитывал в этом случае на враждебность, сохранившуюся между двумя давними соперниками. В апреле 987 года он вернул Варде Фоке титул доместика Востока и назначил его командующим армией, состоявшей из греческих и иверийских частей, которая должна была выступить против Склира. Хотя Варда Фока присягнул на верность императору, он не сдержал своей клятвы. Не откладывая в долгий ящик, вероятно в апреле или мае, он начал переговоры через Константина, своего зятя и брата Варды Склира, с самим Склиром. После того как они договорились о разделе империи, оба претендента на трон встречались дважды. Первая встреча произошла на реке Джейхан (Пирам), на полпути между Антиохией и Митиленой, не позже чем в начале июля, но возможно уже в июне. Переговоры и соглашение, осуществлявшиеся через посредство Константина Склира, происходили в апреле и мае, во всяком случае не позже чем в июне. Приблизительно в это время Василий II узнал об измене Варды Фоки Он получил достоверную информацию о секретном соглашении между двумя узурпаторами от Романа, сына Склира, который не доверял Фоке и который, подозревая о возможном заговоре против его отца, бежал в Константинополь.

^* (Асохик, III, § 20, 22 датирует конфликт Феофилакта с армянскими священниками и отправку его императором в Болгарию с дипломатическим поручением 435 годом по армянскому циклу; следовательно, Феофилакт должен был покинуть Севастию до 24 марта 987 г. Действительной же причиной этому было не поручение императора, а восстание Варды Склира. Севастия, населенная в основном армянами и находящаяся всего в 120 милях от Мелитены, могла признать власть узурпатора через несколько дней после захвата Мелитены.)

Во время второй встречи Варде Фоке удалось путем хитрой уловки взять Варду Склира под стражу, и он открыто объявил себя императором; согласно Скилице, это произошло 15 августа. Царский же венец - по более достоверному показанию Яхьи - Фока возложил на себя 14 сентября 987 года.

Отборные войска византийской армии - армянские части, поддерживавшие Склира, и иверийские, поддерживавшие Фоку, - находились теперь в числе противников Василия II. Осознавая враждебное отношение военной и земельной аристократии, оппозиционные настроения в самой церкви, враждебность народов империи, Василий понимал, что в таких условиях союз двух Бардов против него означал начало конца его правления. Он пытался предотвратить слияние этих двух сил, но для спасения трона ему было необходимо противопоставить армиям узурпаторов превосходящие военные силы. Похоже, что Василий начал переговоры с русским князем еще до нового восстания. После же того как Василий узнал о сговоре между двумя Вардами, его контакты с Киевом приобрели особую важность. Он отправил в Киев послов, наделенных всеми полномочиями, чтобы обеспечить успех в деле приобретения военной помощи и склонить Владимира к защите Македонской династии. Эта миссия могла быть отправлена, самое позднее, после того, как император узнал об измене Варды Фоки, то есть в мае либо июне 987 года. В это время, наиболее благоприятное для плавания по Черному морю, это путешествие заняло бы не больше чем четыре или шесть дней со средней скоростью четыре или пять узлов, чтобы покрыть расстояние приблизительно в 500 морских миль. 900-километровый путь вверх по Днепру к Киеву, если двигаться со скоростью около двадцати пяти километров в день, мог быть преодолен приблизительно за 40 дней. Учитывая возможные перерывы в пути, все путешествие могло продолжаться пятьдесят дней или меньше, если русы, узнав о приближении посольства, выслали бы встречный отряд на днепровские пороги, в пятистах километрах ниже Киева, чтобы обеспечить охрану против печенегов. Оставшуюся часть путешествия члены посольства могли проделать верхом на лошадях, что сократило бы их путь по меньшей мере дней на десять. Таким образом, византийские послы, по-видимому, добирались из Константинополя в Киев не менее тридцати, но и не более пятидесяти дней, прибыв в Киев в июле или в августе. Прибытие посольства в Киев в августе возможно, но упомянутые ниже данные позволяют считать, что послы, заключившие договор о союзнической помощи, прибыли в Киев в течение летних месяцев 987 года. Как бы то ни было, нельзя согласиться с распространенным взглядом, основанным на буквальном прочтении хронологической последовательности событий у Яхьи, что якобы послы были посланы в Киев после того, как армии Варды Фоки достигли вод, разделяющих Азию и Европу.

Если ранее предпринимались попытки заручиться военной поддержкой со стороны Руси в действиях против Болгарии для обеспечения тыла в Европе во время военных действий против Склира, то, посылая посольство летом 987 года, от Руси ожидали гораздо большего и предлагали гораздо большее. Ранг посольства должен был соответствовать значимости порученного дела. Феофилакт, митрополит севастийский, известный уже по вышеупомянутому конфликту с армянским духовенством, по-видимому, возглавлял это посольство. Весной 987 года, после восстания Склира, Феофилакт нашел убежище в столице и тем самым связал свою судьбу с судьбой Македонской династии. Утверждение Асохика, что митрополит севастийский выступил в качестве посла на матримониальных переговорах относительно сестры Василия, если дополнить его рядом фактов - событиями 987 и 988 годов, основанием русской митрополии в период между 970-997 годами и перемещением митрополита Феофилакта из Севастии в митрополию Руси во время правления Василия Багрянородного, - показывает, что этот церковный сановник, преданный императору, в высшей степени удовлетворял требованиям как дипломатической, так и миссионерской деятельности. Достигнутый им успех позволил ему стать первым послом империи при дворе киевского князя, а также первым главой древнерусской церкви.

Во время переговоров между Василием и Владимиром обсуждались три проблемы: принятие христианства Русью и ее правителем, его брак с багрянородной Анной и военная помощь империи; в результате обе стороны пришли к следующим решениям:

1. Владимир объявил от своего имени и от имени своих подданных, "бояр и людей земли русской", о своем желании принять крещение. Для распространения и укрепления христианской веры было решено создать от-дельную русскую епархию, подчиненную патриарху Константинополя. Византийская сторона взялась организовать ее, а русский правитель гарантировал ее охрану и обещал создать и обеспечивать условия, необходимые для ее деятельности.

2. Оба императора, Василий и его брат Константин, выразили готовность породниться с русским князем, отдав ему в жены их сестру Анну, как только он примет христианскую веру.

3. Владимир взял на себя обязательство оказать военную помощь в борьбе против врагов империи и отправить, по возможности скорее, в распоряжение императора Василия несколько тысяч воинов для борьбы с узурпаторами. Было также решено, что затем русы предпримут военные действия в Крыму против Херсонеса, признавшего власть узурпаторов.

Было чрезвычайно важно точно установить даты выполнения достигнутых соглашений. Скорейшее прибытие в Константинополь сильного отборного войска русов было для Византии весьма существенным. Если, предположительно, союз был заключен в сентябре, было весьма возможным отправить отряд в несколько сот воинов осенью до прекращения навигации, но, чтобы подготовить и отправить целую армию в несколько тысяч воинов, понадобилось бы несколько месяцев. И именно таковой должна была быть численность войска Владимира, которое было разбросано по всей его громадной территории. Заботясь о безопасности собственной страны, Владимир не мог отправить в Византию всех до единого своих воинов. Он должен был набрать дополнительные силы, собирая их по всему государству, нанимая и варягов из Скандинавии. Требовалось немалое количество времени, для того чтобы снарядить такую экспедицию, сплавить лес для постройки кораблей, построить и снарядить от 120 до 150 сорокаместных или шестидесяти-местных кораблей для речного и морского плавания. Соглашение, должно быть, было достигнуто не позже чем в сентябре, что давало Владимиру достаточно времени набрать корпус для отправки на юг, как только для этого будут благоприятные условия, а именно в конце апреля или в мае, когда благодаря высокому уровню воды будет возможным относительно легкое продвижение тяжело груженных военных кораблей. Движение вниз по Днепру заняло бы от двадцати до тридцати дней, каботаж по Черному морю - шесть дней. Быстроходная военная флотилия могла, таким образом, пройти расстояние от Киева до Константинополя за двадцать шесть - тридцать дней и даже при меньшей скорости войти в Босфор в июне. Поэтому имеются основания для мнения, выраженного в литературе, что русское войско прибыло в Константинополь летом (не весной) 988 года, однако предположение, что войско добиралось сухопутным путем через Болгарию, неправдоподобно. Прежде всего такой поход потребовал бы дополнительного времени; далее, не было никакого смысла истощать силы войска, принуждая его прокладывать себе путь через горы и ущелья Болгарии, в то время как Василий в отчаянии ожидал их помощи на подступах к столице.

Выбор даты крещения Владимира и его подданных, бояр, дружины и других жителей Киева, не представлял особого труда. Необходимо напомнить, что немалое число людей из высшего класса, а также из купцов и дружины уже были христианами. Некоторые византийские послы остались в Киеве, чтобы подготовить оглашенных и совершить обряд крещения в подходящее время до прибытия в Киев багрянородной Анны. Самое раннее, это могло произойти летом 988 года.

Выдача багрянородной невесты замуж менее чем через год после соглашения может показаться неправдоподобной, если сравнить этот факт с подобной же попыткой Оттонов: в течение трех лет Оттон I продолжал безуспешные переговоры с Никифором Фокой о выдаче багрянородной невесты за его сына, а переговоры о выдаче багрянородной царевны за Оттона III продолжались более шести лет (995-1001 гг.). Когда же почин принадлежал самому императору, дело шло куда быстрее. Бракосочетание Оттона II с Феофано совершилось за полтора года, хотя невеста была не багрянородной, а лишь родственницей Иоанна I Цимисхия. Столкнувшись с необходимостью сосредоточить всю свою военную мощь против Святослава в Болгарии, император счел нецелесообразным продолжать военные действия против западной империи в Италии. В сентябре 970 года он начал переговоры с Оттоном I, и византийским послам, наделенным всей полнотой полномочий, удалось не только договориться о перемирии, но и заключить брачный контракт. В конце 971 года Феофано отбыла на Запад, а 14 апреля 972 года она бракосочеталась с Оттоном II в Риме.

Временные трудности, переживаемые Цимисхием, которые побудили его изменить политику его предшественника в отношении Оттонов, были ничтожны по сравнению с плачевным положением Василия II. Сознавая опасность своего положения, а также опасность положения Македонской династии, Василий решил нарушить традицию и выдать законнорожденную в багряной палате дочь императора и свою сестру замуж за иноземного правителя. Договорившись о заключении брачного контракта между Анной и Владимиром, он был жизненно заинтересован в его выполнении безотлагательно: имея сестру в Киеве, он мог быть уверен в помощи своего зятя и мог рассчитывать на русское войско в подавлении восстания.

Для Владимира также было чрезвычайно важно, чтобы бракосочетание состоялось как можно скорее. Этот языческий князь, честолюбивый зодчий обширного и динамично растущего государства, но для наследников Римской империи все еще остававшийся варваром, добился такого брачного союза, о котором многие христианские правители не могли и мечтать. Киевский двор имел контакты с другими странами, и ему были известны как попытки Оттонов, так и их полууспех с небагрянородной Феофано, которая была принята без восторга многими из высших чинов оттоновского государства. Периодические известия об обращении некоторых славянских и скандинавских династий в христианство рождали чувство изоляции и способствовали формированию устойчивого желания, поддерживаемого теми из окружения киевского князя, кто уже принял христианство, включить Русь в семью христианских народов. Решение о принятии новой веры в свете ожидаемых отношений с византийским императором было особенно заманчивым. Русский князь, став христианином, не только становился членом европейской семьи правителей, но сразу же благодаря рожденной в багряной палате царственной супруге занимал почетное место в этой иерархии. Родственный союз домов Македонского и Рюриковичей, воспринятый современниками как весьма важное событие, способствовал осуществлению исторического поворота в деле христианизации Руси.

Поскольку обе стороны были кровно заинтересованы заключить соглашение, не откладывая, русское свадебное посольство должно было отбыть в Константинополь той же осенью. Договор должен был быть утвержден самим императором в присутствии русских послов.

Часть византийского посольства, большинство из которого были лицами духовного звания, осталась в Киеве для подготовки (оглашения) и крещения русского князя и его подданных-язычников. Остальные вместе с русским посольством и, возможно, как упоминалось выше, с небольшим отрядом в несколько сот воинов отплыли в Константинополь, поскольку еще возможна была навигация. То, что они прибыли в столицу империи в октябре или самое позднее в начале ноября, может быть определено по тому факту, что весть об успешности матримониальных переговоров Владимира достигла дворов западной Европы в январе 988 года.

Некоторый свет на хронологию русско-византийских переговоров может пролить тот факт, что французский король Гуго Капет отказался от попытки заполучить багрянородную невесту для своего сына Роберта. В письме византийским императорам Василию II и Константину, написанном сразу же после коронации Роберта в день Рождества 987 года, французский король предлагал дружбу, союз и просил руки "дочери священной империи" для своего сына. Датировка этого письма, сохранившегося в собрании писем Герберта Орийяка, доверенного секретаря архиепископа Реймского, также указывает на конец 987 года либо на самое начало 988 года. Поскольку вскоре после этого, возможно даже до 1 апреля 988 года, Роберт женился на Сусанне, вдове Арнольда II, графа Фландрского, постольку некоторые исследователи полагают, что письмо не было отправлено в Константинополь, что оно было написано Гербертом самостоятельно и что король о нем ничего не знал; но этот факт не подтверждается каким-либо из остальных восьмидесяти политических писем, написанных Гербертом по просьбе других лиц, среди которых был и Гуго Капет. Ряд исследователей полагает, что письмо не было отправлено из-за изменившейся политической ситуации. А. А. Васильев, посвятивший специальное исследование содержанию письма, пришел к выводу, что, "если авторы письма были хорошо осведомлены о политической ситуации в византийской империи в 988 г., они могли заметить, что это был год, мало подходящий для матримониальных переговоров, и потому оставить свои планы"^*.

^* (Васильев А. А. Гуго Капет. С. 245, прим. 114.)

Гуго Капет, вступивший на престол 3 июля 987 года, понимал, что королевский титул вновь основанной династии требует дополнительного утверждения. Его желание облагородить семейное древо Капетингов возникло, должно быть, в последние месяцы 987 года, во время подготовки к коронации его сына. Гуго питал надежду, что законные императоры Василий и его брат Константин находятся в достаточно безнадежном положении и согласятся отдать багрянородную сестру в обмен на гарантию безопасности византийских владений в южной Италии. Формулировка "дочь священной империи" вышла из-под пера непревзойденного дипломата - Герберта (будущего папы Сильвестра II). Хотя, следуя обычаю, он не называл имени невесты, ясно, что он имел в виду Анну, которая приходилась родной сестрой обоим императорам и была единственной в то время невестой, которая родилась в порфире (13 марта 963 г.). Гуго не мог иметь в виду помолвку его сына с одной из дочерей Константина, Евдокией или Зоей, рожденными приблизительно в 978-979 годах.

Поскольку известие о предполагаемой женитьбе не могло выйти за узкий круг тех, кто имел непосредствен-ное к этому отношение, и поскольку предпринимались попытки сразу же женить Роберта на вдове Арнольда II, чтобы упрочить союз между фландрским и франкским королевствами, новость о помолвке Анны с русским князем должна была долететь до Франции вскоре после того, как письмо было написано, то есть в начале или в течение января 988 года. Для того чтобы достичь Реймса к тому времени, сообщение должно было покинуть пределы Константинополя не позже октября или начала ноября, поскольку курьеру, движущемуся со средней скоростью около пятидесяти километров в день, потребовалось бы пятьдесят пять - шестьдесят дней или чуть больше, чтобы преодолеть расстояние около 2650 километров. Если считать, что план французов был оставлен в результате полученных известий, то это могло бы служить еще одним свидетельством в пользу того, что русско-византийская договоренность в Киеве была достигнута не позже чем в октябре, так как русскому свадебному посольству на дорогу в Константинополь требовалось тридцать - тридцать пять дней.

Выше была уже речь о времени, необходимом для подготовки экспедиционного войска в Киеве, и указано, что оно не могло прибыть в Византию раньше июня 988 года. Дата сражения при Хрисополисе летом 988 года, в котором русские войска приняли участие, была принята в качестве срока, до которого они прибыли в Византию, но установление точной даты сражения все еще остается под вопросом. Исследуя этот вопрос, надо отметить, что существует другая возможность установления приблизительного времени прибытия русского войска в столицу.

После того как Варда Фока объявил себя императором в Каппадокии в сентябре 987 года, его армии оккупировали всю Малую Азию и достигли пролива, отграничивающего ее от Европы. Оккупация обширных азиатских провинций империи должна была бы занять несколько месяцев, особенно поскольку ему предстояло склонить на свою сторону приверженцев взятого под стражу Варды Склира или, по меньшей мере, нейтрализовать их. Поэтому представляется, что большая часть сил Фоки должна была добраться до пролива летом 988 года и разделиться на две группы. Одна группа разбила лагерь прямо против столицы, на холмах, окружавших Хрисополис, а другая предприняла осаду Абидоса на Геллеспонте - единственном плацдарме Василия II в Азии. Как только войска Фоки прибыли под стены Константинополя, Василий послал одного из немногих преданных ему военачальников, магистра Григория Таронита, морем в Трапезунд, где он пополнил свой отряд и выступил в направлении Евфрата, то есть через территории, густо населенные армянами. Это был отвлекающий маневр с целью поднять восстание на территории, занимаемой Фокой. Тот факт, что он выбрал для этой цели Григория Таронита, аристократа армянского происхождения, и отправил его через территории с большим армянским населением, свидетельствует о том, что Василий II стремился выиграть в глазах армян, недовольных и не доверяющих Фоке, после того как последний взял под стражу Склира. Фока послал своего сына Никифора во главе иверийского войска, чтобы он ликвидировал отряд Григория Таронита. С помощью иверийского правителя Тайка Давида, друга Фоки, отряд Григория Таронита был разбит. Вскоре после этого иверийские войска, все еще находящиеся на полях сражения, получили известие о победе Василия под Хрисополисом. Маневры и операция Григория должны были продолжаться несколько месяцев, если учитывать время, необходимое Фоке для организации контрудара, завершенного приблизительно в одно время с первым успехом Василия на подступах к Константинополю.

Итак, когда состоялась битва при Хрисополисе? Асохик называет 437 год по армянскому циклу, то есть между 24 марта 988 года и 23 марта 989 года. Из его объяснения следует, что сражение произошло в конце 437 года, а в начале следующего года (после 23 марта 989 г. - 13 апреля 989 г.) произошла решающая битва против Фоки при Абидосе. Выходит, если следовать Льву Диакону, а также менее ясному описанию Скилицы, что между двумя сражениями прошло очень мало времени. Толкование текста обоих историков полностью подтверждается письмом, которое приводит Яхья, посланным Вардой Фокой его сыну Льву, правившему Антиохией, прося его вывести патриарха Агапета из города, чтобы положить конец его интригам. В субботу 2 марта 989 года Льву удалось выманить патриарха с большой группой церковных служителей из города и воспрепятствовать их возвращению. Для вручения письма адресату специальным курьером потребовалось от пятнадцати до восемнадцати дней, чтобы преодолеть 900 километров, а также Льву потребовалось несколько дней, чтобы подготовить соответствующие условия для выполнения задуманного. Поэтому Фока должен был отправить письмо в Антиохию в начале февраля, вскоре после получения известий о поражении его армии при Хрисополисе и после того, как ему стало известно о новом положении и переменах в общественном мнении. Таким образом, можно предположить, что сражение при Хрисополисе произошло во второй половине января или в самом начале февраля 989 года.

В это время или самое большее спустя две недели был разбит Григорий Таронит. Но он выполнил свою задачу, уведя часть иверийского войска с западного фронта, лишив тем самым Фоку его поддержки в решающем сражении при Абидосе. Отправление Григория Таронита из Константинополя стало возможным после прибытия гуда нескольких тысяч русских воинов. Тем самым император получил возможность начать наступательные действия. Ведь только после прибытия русского флота, прорвавшегося через блокированный проход Босфорского пролива к Черному морю, стало возможным послать Григория Таронита с небольшим отрядом морем в Трапезунд. И это могло быть только тогда, когда император мог обойтись без этого отряда, не ослабив при этом защиты столицы. Так как его кампания должна была продолжаться по меньшей мере несколько месяцев, но не больше чем шесть или семь, то можно считать, что Григорий Таронит выступил по приказу императора летом 988 года после прибытия русского войска.

С этого времени до сражения при Хрисополисе прошло приблизительно полгода, что доказывает, что Василий II был неплохим военачальником, хорошо усвоившим урок, преподанный болгарами. Пселл отметил усилия, затраченные Василием на подготовку русского войска и других отрядов для наступления. Вновь прибывшие русы были не сразу вовлечены в действия на полях сражений, но получили время, чтобы привыкнуть к новым условиям и, соединившись с оставшимися войсками императора, сформировать одну ударную силу. Отдельные отряды тренировались в условиях, близких к боевым, в группах проводились маневры, причем уделялось должное внимание взаимосогласованности действий различных подразделений. Из данного Асохиком описания битвы при Хрисополисе ясно, что вся эта операция была хорошо подготовлена и ее успех был обеспечен тем, что враг был захвачен врасплох. Ночью под прикрытием темноты значительный отряд пересек Босфор. Воспользовавшись преимуществами холмистой местности и тем, что он не был замечен, он приблизился к тылам укрепленного вражеского лагеря на рассвете, чтобы атаковать его, когда армия узурпатора была всецело введена в заблуждение ложной атакой боевых кораблей с огнеметами.

Необычный для Византии выбор зимнего времени для сражения свидетельствует, что Василий сумел учесть и использовать природную выносливость и привычку к холодам своих северных союзников (в январе температура в Константинополе чаще всего близка 0°С, резко спадая до -3-5°С).

Небольшие быстроходные и бесшумные военные суда русов были по сравнению с византийскими кораблями самыми подходящими для внезапного нападения - отсюда и родилась идея тайной высадки на неприятельский берег. Подготавливаясь к этой операции, Василий хорошо понимал, какое значение для настроения будет иметь первый успех. Получив весть об исходе сражения при Хрисополисе, союзники Фоки начали отходить от него^*.

^* (Давид - правитель Тайка и два сына Баграта, армяне по происхождению, подчинившие себе фем Халдию, ушли, уведя с собою 2 тысячи всадников под предлогом, что они выполнили свою задачу, разбив Григория Таронита.)

Поскольку обеим сторонам необходимо было время, чтобы подтянуть свои силы к Геллеспонту, постольку битва 13 апреля произошла спустя десять или двенадцать недель после битвы при Хрисополисе. Василий намеревался уничтожить концентрацию вражеских сил и открыть водный путь для торговых судоз. После этого он намеревался помериться силой с самим Фокой. Последний же, понимая, что после поражения его армии при Хрисополисе время стало работать против него, быстро повел свои войска сушей и морем к Абидосу. Внезапная атака с моря и поджог флота узурпатора, стоявшего на якорях, также были предприняты с помощью русских судов. Смерть до тех пор непобедимого полководца Фоки на поле боя закрепила победу Василия.

В то время как силы империи истощались гражданской войной, на севере происходили разные по важности события: обращение Руси в христианство, бракосочетание Владимира и Анны и осада и захват Херсонеса русами. Сомнения в правдоподобности так называемой Корсунской легенды в качестве исторического источника о крещении Руси касаются и вопроса о месте и времени рассматриваемых событий. Корсунская легенда упускает из виду действительные причины действий Руси против Херсонеса и представляет этот город как то избранное место, в котором совершались все важные церемонии. Но зато, реконструируя историю тех лет, легенда записывает подробности осады и захвата города, которые все еще были свежи в памяти в XI столетии, а также повествует о роли этого города в христианизации Руси. Трофеи - священные реликвии, предметы церковного обихода, иконы - все это срочно требуемое для возводимых на Руси храмов было вывезено на север, как, впрочем, и значительное число херсонесских священников, отправившихся туда, вероятнее всего, не по своей воле.

При этом из всех описываемых событий только дата захвата Херсонеса, между 7 апреля и 27 июля 989 (6497) года, удовлетворяется источниками. Падение защиты города произошло, по-видимому, из-за вести о поражении и смерти Фоки при Абидосе 13 апреля 989 года. Поскольку русы подошли к городу со стороны моря, постольку можно сделать вывод, что осада города началась не позже осени 988 года. Военные действия русов против Херсонеса опирались на соглашение 987 года, возможно подтвержденное летом 988 года, которое отражало сущность одной из статей договора 944 года, ставящей условием, что если Херсонес попытается отделиться от Византийского государства, то русский князь может пойти на него войной и при этом рассчитывать на поддержку со стороны Византии. Эта статья договора вполне соответствовала общей политике империи в отношении мятежного города. Новая измена города сделала эту статью договора вновь актуальной, и Василий II решил покончить с притязаниями Херсонеса. Чтобы наказать город как можно суровее, он позволил разграбить и разрушить его, а также лишил права чеканить собственную монету. По археологически установленным следам разрушений и пожаров можно заключить, что город был разрушен и сожжен завоевателями уже после того, как херсонесцы сдались и открыли его ворота. Хотя город и не был разрушен полностью, ему все-таки не удалось восстановить ни свой прежний блеск, ни свое экономическое значение, ни прежнюю численность населения.

Реконструируя последовательность событий, связанных с обращением Руси в христианство, невозможно не заметить некоторых совпадений этой реконструкции с данными "Памяти и похвалы Владимиру", в которой сказано: "После же святого крещения блаженный князь Владимир прожил двадцать восемь лет. На второй год после крещения он ходил к днепровским порогам, а на третий - взял град Корсунь..." Отличия в последовательности и хронологии событий в сравнении с "Повестью временных лет" позволяют судить, что составленная в XIII веке "Память и похвала" восходит к другой традиции. Эта традиция была еще жива в Киеве во второй половине XI столетия, как свидетельствуют оба житийные произведения о святых Борисе и Глебе. Если эти двадцать восемь лет отнять от даты смерти Владимира в 6523 (1015) году, то датой его обращения в христианство будет 6495 год (март 987 г. - февраль 988 г.). Этот же самый год следует и из записи о том, что Херсонес был взят на третий год после крещения Владимира. Считая от 6495 года, это должен был быть 6497 год, то есть год падения города согласуется точно со свидетельством Льва Диакона и дополняющих его источников. Существует и другая запись в "Памяти и похвале", также указывающая на 6495 год как время принятия Владимиром христианства: "Крестился же князь Владимир в десятый год после убиения брата его Ярополка". Смерть последнего, согласно этому источнику, следует отнести к 6486 (978) году.

6495 год, как год крещения Владимира, оказывается, таким образом, надежно обоснованным. Послы, оставшиеся в Киеве после заключения соглашения в сентябре 6495 (987) года, имели достаточно времени, чтобы подготовить русского князя к принятию христианства. Свершением таинства крещения мог руководить только епископ, поэтому естественно предположить, что во главе посольства должен был находиться по крайней мере один архиерей. Днем, избранным для свершения самого обряда крещения, похоже, был праздник богоявления, день, наиболее подходящий для крещения властелина. Оглашение Владимира заняло период рождественского поста, а на рождество могли начаться подготовительные церемонии, как, например, принятие символа веры новообращаемым. Владимиру было дано новое, христианское имя - Василий - имя императора Византии, его шурина и старшего брата из семьи владычествующих. Византийский император покровительствовал церемонии обращения русского князя и был, по всей вероятности, его крестным отцом (его представлял уполномоченный для этого сановник). День ангела обоих правителей, день святого Василия Великого, который приходился на 1 января 988 года, воскресный день, и праздник обрезания господня, хорошо подходил для принятия Владимиром крестильного имени в честь его крестного отца.

Остается выяснить смысл загадочного сообщения о путешествии Владимира к днепровским порогам, которое произошло между двумя важными событиями в его жизни, крещением в 6495 году и взятием Херсонеса в 6497 году. Краткая запись, сохраненная в "Памяти и похвале Владимиру", не называет причины, но эта лаконичность свидетельствует в пользу древности заметки, когда повод похода князя к порогам был очевиден.

Что могло заставить Владимира предпринять этот поход, который определенно состоялся в первой половине 6496 года, в период навигации на Днепре, то есть с весны до осени 988 года? Были высказаны предположения, что он предпринял его, чтобы обеспечить отряду, идущему на помощь Василию, переправу через пороги под прикрытием, учитывая возможность нападения печенегов. Нельзя отвергать этого предположения решительно, хотя думается, что военный отряд в несколько тысяч человек едва ли нуждается в подобном прикрытии. Но могла существовать другая причина: русский князь мог выступить навстречу своей невесте и обеспечить безопасную переправу через опасные днепровские пороги ей и ее сопровождению. Для подобного толкования существуют некоторые основания: в середине XII столетия было принято, чтобы русские князья выходили к порогам или даже устью Днепра навстречу невесте и ее свите^*. Пока Владимир ожидал на охраняемых его дружиной порогах прибытия Анны, небольшая флотилия отплыла ниже по Днепру, ближе к его устью, чтобы там взять на одну из ладей багрянородную невесту и ее свиту. Интерпретация записи в "Памяти и похвале" о том, что Анна прибыла в следующем после крещения Владимира году, то есть летом 988 года, полностью согласуется с аргументом, доказывающим твердое стремление обоих владык выполнить свои взаимные обязательства. Не в интересах Македонской династии было препятствовать родству, которое должно было скрепить союз Византии и Руси.

^* (См. Лаврентьевскую летопись под 1153 и 1154 гг. в ПСРЛ, I, 340, 341. Предполагалось, что эта запись из "Памяти и похвалы" свидетельствует, что Владимир на порогах ожидал прибытия Анны, но что "она не появилась", и, "пришедший в ярость от греческой двуличности", Владимир напал на Херсонес. См. Левченко М. В. Очерки по истории русско-византийских отношений. Л., 1956. С. 359-360.)

Чтобы выполнить свое обязательство - креститься еще до прибытия Анны и бракосочетания с нею, - Владимиру мог быть подсказан один из двух церковных праздников: пасха либо пятидесятница. В 988 году эти праздники выпадали соответственно на 8 апреля и 27 мая. Такая возможность не исключается, но допущение ее противоречит датировке, взятой из "Памяти и похвалы", которая, как было показано, включила достоверный первоисточник. Было бы также затруднительно объяснить длительность оглашения и отсрочку самого крещения Владимира, пропуск такого дня, как богоявление, который был исключительно подходящ в силу его символического смысла для крещения властелина. Если все аргументы говорят в пользу 6495 года, как года его крещения, то 6 января 988 года оказывается наиболее вероятным днем, когда было совершено это таинство. Зато массовое крещение киевлян в водах Днепра происходило, по всей вероятности, на пятидесятницу 6495 (988) год.

Возникает вопрос, почему Корсунская легенда, в которой говорится об этих событиях, была занесена в летопись под 6496 годом (март 988 г. - февраль 989 г.). В самой легенде нет упоминания о каких-либо датах. Летописец воспринимал корсунскую версию как самую надежную, так как она излагала наиболее провиденциальную картину крещения Руси. Но, как признавался сам составитель ПВЛ, ему были известны и другие версии, которые были, вероятно, так же кратки и прозаичны, как и упомянутые выше записи в "Памяти и похвале". Летописец, должно быть, располагал точной датой по крайней мере одного из этих событий и, опираясь на нее, ввел

Корсунскую легенду в хронологический ряд его летописи. Этой датой может быть год прибытия Анны или, возможно, начало похода на Корсунь, но более вероятно, что это был год крещения киевлян. Еще приблизительно в 1060 году в Киеве жили люди, которые "помнили крещение земли Русской" (ПСРЛ, I, 189). Этот день 6495 года оставался в памяти последующих двух-трех поколений. В тот день на берегах Днепра "собралось народу великое множество, вошли в воду и стояли там: некоторые по шею в воде, другие по грудь, дети ближе к берегу, а другие - взрослые - держали на руках младенцев, стоя на броду, пока священники им читали молитвы" (ПСРЛ, 117-118).

Историография, изобилующая противоречиями, побудила к опирающемуся на источники пересмотру существующих в данном вопросе традиционных воззрений. Если эта попытка выдержит критическую проверку, то не исключено, что на русско-византийские отношения и различные аспекты истории обоих государств в конце X столетия прольется новый свет. Хотя собственно проблема христианизации не является предметом этой работы, ее необходимо затронуть, чтобы анализ политических обстоятельств крещения Руси не был истолкован как поддержка широко распространенного, но, на мой взгляд, ошибочного мнения, будто обращение Руси в христианство было делом византийцев. Принятие христианства не было делом случая и не было навязано византийским императором. Дата и обстоятельства крещения князя Руси и его дружины явились результатом конкретной политической обстановки. Но самому приобщению Киевского государства к миру христианских ценностей предшествовало длительное, восходящее к IX веку проникновение христианства на территорию Среднего Приднепровья и его растущее влияние при киевском дворе, особенно после крещения бабки Владимира - Ольги.

В основе дипломатических инициатив Василия II ле-жали политические и военные причины, возникшие в результате его борьбы с узурпаторами. В 986-989 годах император был далек от мысли о действительном обращении Руси в христианство. Македонская династия, двор императора, несомненно, более всего желали оправдать нарушение матримониальной традиции. И для такого оправдания было бы вполне достаточным, чтобы, по меньшей мере, новый родственник и союзник хотя бы формально не был язычником. Но если бы идея обращения Руси в христианство родилась в связи с этим на берегах Босфора, возвращение к язычеству было бы неизбежным: так было после скороспелого почина Фотия в 867 году, а также во времена правления Ольги и ее сына Святослава, когда уже ощущалась необходимость перемен, но опасение порвать с традиционным мироощущением было еще все-таки велико. Эти опасения уменьшились в последующие десятилетия. Отказ от старых представлений вызревал, а условия, созданные Василием II, чрезвычайно облегчили Владимиру вписать свои решения о крещении в контекст межгосударственных политических и династических реалий Европы того времени. Господствующий класс Киевского государства политически и духовно уже созрел к принятию христианства, так что прочность княжеского решения и устойчивость принятого христианства на этот раз были обеспечены.

Крещение Руси не вызвало ожидаемого отклика в византийском обществе. Напротив, Русь в качестве союзника Василия воспринималась как апокалипсическая сила, грозящая империи и ее столице уничтожением. Византийские историки проявляют удивительную сдержанность, описывая одержанную императором с помощью русов победу. Пселл в своей "Истории", написанной в середине XI века, относится к тавроскифам как к варварам, так, будто Русь все еще оставалась языческой. В XI столетии в византийском политическом мышлении Русь оставалась вне пределов идеальной христианской Вселенной ромеев^*.

^* (После 988 г. вхождение Киевской Руси в состав византийской христианской ойкумены стало фактом, но в качестве полноправного члена она еще долго не признавалась высшими классами Византийской империи, что свидетельствует о непопулярности тесных отношений императора Василия с "варварским миром".)

Инициатива христианизации зародилась у правящих классов Киевской Руси. Новая религиозная идеология обязана своим дальнейшим упрочением и распространением высшему классу древнерусского общества. Таким образом, крещение Руси явилось не проявлением деятельных сил византийской цивилизации, но результатом активного стремления правящих слоев древнерусского общества найти в византийских пределах христианского мировосприятия те ценности, которые помогут находить ответ на волнующие их вопросы. Совпадение назревших условий и правильных решений придали событиям 987-988 годов характер эпохального поворота.

Перевела Е. А. Жукова