О мистике в ламаизме

Тантризм обычно характеризуют как "мистическое учение буддизма"^*. Думается, что это определение неудачно уже потому, что под термином "мистика" в широком смысле слова понимается такое толкование мира, когда его сущностью признается некая чисто духовная, противоположная всему материальному сила. В таком понимании мистика является базой любых форм религиозного понимания мира. Вера в бесконечные ряды перерождений, которыми управляет карма - некая сумма всех прежних поступков и мыслей данного живого существа, требование воспринимать чувственный мир как иллюзию омраченного сознания, противопоставление любому полному волнений и страданий "быванию" какого-то высшего "сверхбытия", абсолютного покоя - не менее проникнуты мистикой, чем убеждение в том, что произнесение таинственной формулы "Ом мани падме хум" может предохранить человека от всевозможных несчастий и способствовать его полному спасению^**.

^* ("Источник мудрецов". Тибетско-монгольский терминологический словарь буддизма. Парамита и мадхьямика. Улан-Удэ, 1968, стр. 27; см. также Г. Ц. Цыбиков. Указ. соч., стр. XIX.)

^** (Нельзя не согласиться с мнением В. Д. Бонч-Бруевича, писавшего: "...Все вероисповедания всегда, во все времена и у всех народов, будь то сектантство или ортодоксальные религии, или православие, всегда имели и имеют мистическое начало. Именно потому они и религиозные системы, что они мистические"¹.)

¹ (Цит. по "Настольная книга атеиста", изд. 1. М., 1968, стр. 431.)

В узком смысле слова мистицизм означает такую точку зрения, в соответствии с которой возможно непосредственное сверхчувственное общение человека с богом или богами, с "первичной духовной реальностью". Так, Г. В. Плеханов считал главным в мистике веру в возможность непосредственного единения человека с божеством и вообще с духами. Но и в этом более узком понимании мистицизма в его орбиту входят и такие, например, формы христианского культа, как семь "таинств", и любое богослужение, поскольку в основе всех совершаемых культовых действий лежит вера в то, что эти действия привлекут внимание божества и заставят его благосклонно отнестись к верующим, участвующим в богослужении. Элементы мистики в узком смысле слова имеются в любом требовании следовать религиозным догмам, так как они всегда объявляются исходящими от божества и следование им является также в какой-то мере формой непосредственного или опосредованного контакта человека с богом. Сама идея спасения в каком-то "ином" мире, само раздвоение мира на посюсторонний и потусторонний глубоко мистична.

Поэтому противопоставление тантризма как определенного элемента в ламаизме тем его составным частям, которые вносит хинаяна или махаяна, вольно или невольно приводит к выведению последних (особенно хинаяны) за пределы мистицизма и, следовательно, за пределы религии, к сведению их к "этическим" или философским системам, лишенным веры в сверхъестественное, т. е. к апологетике буддизма. Не следует также забывать, что йогический элемент в "теории спасения" буддизма присутствовал всегда и в тантризме он лишь получил резкое усиление.

Все связанное с тантризмом обставляется в ламаизме особой тайной, объявляется недоступным даже для большинства лам. Но в "теоретических основах" ламаизма тантризм занимает не менее почетное место, чем две другие системы^*.

^* (Недаром Цзонкаба подчеркивал, что для полного спасения необходимы: 1) дача обета спасения и соблюдения правил нравственности, т. е. вхождение в двери "малой колесницы"; 2) овладение полнотой обетов бодхисаттвы, т. е. вступление в двери "большой колесницы"; 3) принятие полноты обязательств "колесницы Ваджры" ("алмазной колесницы", тантризма), а это значит - "увидеть себя духом, совершающим сокровенные подвиги, достигшим полного результата созерцания, имеющим власть йоги, полноту мысли Ваджры"¹.)

¹ (Г. Ц. Цыбиков. Указ. соч., стр. 6-7.)

В введении мы уже говорили, что тантризм является пережитком весьма древних, свойственных большинству народов на определенной стадии их развития представлений о прямой связи полового акта с плодородием почвы. Будучи первоначально важнейшим элементом земледельческого культа, тантризм по ряду причин нашел себе отражение и в более поздних религиозных и религиозно-философских системах Индии, особенно в шиваизме и в позднем индийском буддизме. Очень сложные для понимания, наполненные символическими терминами и формулами, представленные огромным количеством трактатов тантрийские сочинения буддизма содержат весьма ощутимые элементы матии, а основные воззрения находят выражение в образах сексуальной фантастики.

Центральной темой является здесь соединение мужчины с женщиной, хотя и выражаемое посредством буддийских терминов: шуньята и каруна, праджна и упая, ваджра и падма. Шуньята, праджна и ваджра означают мужчину, а каруна, упая и падма - женщину. Их соединение есть не что иное, как совокупление. "Ваджра,- пишет Пуссэн,- (и являющееся другим названием того же - мани) есть не что иное, как благопристойное и мистическое выражение для обозначения лингама, мужского полового органа, точно так же, как падма (лотос) есть литературное обозначение бхаги, или йони (матки)"^*.

^* (Encyclopedia of Religion and Ethics, ed. by J. Hastings. Edinburg, vol. XII, p. 196.)

Так раскрывается истинное значение той мантры (магического заклинания), которая ежедневно и многократно повторяется всеми правоверными современными буддистами, которая наносится на предметы культа, заполняет "молитвенные мельницы" (хурдэ) и украшает камни, скалы, деревья в местах распространения ламаизма - "Ом мани падме хум". Считая ее молитвой, ряд авторов делал попытки дать ее перевод в духе сугубо буддийском: "Да будет благословенным сидящий на лотосе!", "Ом, ты сокровище в лотосе". Н. Л. Жуковская показывает, как пытаются трактовать это мистическое заклинание современные буддийские богословы. Анагарика Говинда говорит о том, что это заклинание срывает с действительности таинственные покровы и в конечном итоге спасает "мир от утилитарного конца". Ануруддха называет ее "философским кредо" каждого буддиста. Действительное содержание мантры - магическое сочетание мужского и женского начал, "несущее в себе новую жизнь"^*. Мантра не переводилась на языки исповедовавших ламаизм народов, и первоначальный смысл ее был, естественно, со временем утрачен. Она превратилась в мистическое заклинание, несущее в себе в представлении верующих какую-то таинственную непостижимую силу.

^* (H. Л. Жуковская. Влияние монголо-бурятского шаманства и дошаманских верований на ламаизм.- Сб. "Проблемы этнографии...", стр. 232.)

Наличие в ламаизме внесенных в него тантризмом эротических и сексуальных элементов, столь противоречащих требованиям "классического" буддизма отказаться от всех земных интересов, ставило в тупик не только исследователей, но заставляло и самих "отцов церкви" искать какие-то объяснения сосуществованию этих противоречивых сторон учения. Ведь даже простая встреча верующего с изображением божества, слившегося со своей шакти в страстном объятии (причем изображением несмотря на все условности канонических требований, весьма натуралистическим), заставляла искать ответ на значение увиденного. И такие ответы даются как в самых заумных схоластических трактатах, так и в элементарной проповеди или моральном поучении, которые рядовой верующий получает от рядового ламы.

Сравнительно поздние сочинения, например составленный в XVIII в. тибетско-монгольский) терминологический словарь буддизма "Источник мудрецов", "объясняют" наличие эротики в ламаизме в традиционно-ламаистском духе. Отказ от страсти, говорится в них, Будда проповедовал лишь людям с "низшим уровнем умственного развития". А кто видит в страсти ее особое мистическое содержание, способен-де проникнуть в суть законов "колесницы тайной тантры" и получить быстрое избавление от суетного мира^*.

^* (Г. Ц. Цыбиков. Указ. соч., стр. III, 225.)

Еще примитивнее были объяснения, даваемые ламами рядовым верующим. Научный сотрудник Бурят-Монгольского антирелигиозного музея Генин-Дарма Нацов - бывший лама, ушедший в начале 20-х годов из дацана и отдавший свою огромную энергию, незаурядный талант и глубокое знание ламаизма делу атеистического воспитания, сообщал, в частности, о такой принадлежащей бурятским ламам версии объяснения эротических элементов в ламаизме: наслаждение, получаемое человеком, достигшим нирваны, сродни тому наслаждению, которое испытывает человек в кульминационной стадии половой близости, но длится оно вечно.

Калмыцкие ламы, знакомя собирающуюся выходить замуж молодую девушку с изображениями тантрийских божеств ламаистского пантеона, говорили, что за верность мужу жена после смерти получит "дополнительное наслаждение" от одного из богов, а если будет изменять мужу, ее подвергнет изнасилованию одно из страшных чудовищ^*. Каково же каноническое содержание тантризма, каков предлагаемый им специфический путь спасения? По трактовке авторитетных ламаистских авторов, учение "тайной тантры" состоит в том, что дух спасающегося обращается к созерцанию сущности того или иного высшего божества, тело спасающегося с помощью условных знаков выражает атрибуты этого божества, а язык спасающегося произносит заклинания, обращенные к божеству. "Таким образом,- пишет Цыбиков,- приучая себя уподобляться будде, наконец, человек как бы перерождается в него и становится сам божеством. Это искусство гораздо скорее, чем другие средства хинаяны и махаяны, дает человеку возможность достигнуть святости бодхи. Последняя может быть достигнута даже в продолжении одного перерождения... тогда как другими средствами можно достигнуть ее в течение многих тысяч лет"^**.

^* (Сообщено автору калмыцким писателем Константином Эрендженовым.)

^** (Г. Ц. Цыбиков. Указ. соч., стр. 226.)

Жертвенные камни с магической формулой 'Ом мани падме хум'

Тантризм не ограничивается лишь практикой индивидуального спасения и всевозможных заклинаний, направленных на достижение земных целей (о них речь будет идти в главе, посвященной культу ламаизма). "Высшие разделы" тантризма (их всего четыре), а именно те сочинения, которые входят в Ануттара-йогатантру, вносят много своеобразного в само понимание мира и тех процессов, которые в нем протекают. Речь идет в первую очередь о так называемой ка-лачакре, относящейся именно к системе Ануттара-йога-тантры.

Калачакра

Литература, посвященная калачакре, наполнена, специальными терминами и аллегорическими выражениями и поэтому чрезвычайно трудна для понимания.

Значение калачакры в ламаизме очень велико^*. Весьма существенные стороны его идеологии и культа опираются на калачакру.

^* (Один из крупнейших специалистов по ламаизму Бертольд Лауфер считает, что при изучении центральноазиатского буддизма именно в литературе калачакры содержится "ключ к пониманию многих проблем". Ю. Н. Рерих (сын Н. К. Рериха) полностью к этому мнению присоединяется¹. А. Уоддель называет калачакру "догматической основой ламаизма"².)

¹ (Ю. Н. Рерих. К изучению калачакры.- Избр. труды. М., "Наука", 1967, стр. 154.)

² (A. Waddel. The Buddhism of Tibet or Lamaism. Second ed., Camb-rige, 1958, p. 131.)

Одним из важных аспектов учения калачакры является новая по сравнению с более ранними формами буддизма постановка вопроса о Будде и его роли в мироздании.

Уже в махаяне Будда из существа, указавшего путь к разрушению проклятого мира страданий, превращается в истинную сущность мира, делается тождественным абсолютному сверхбытию^*. Калачакра возводит Будду в ранг первопричины и творца мира.

^* ("Источник мудрецов", стр. 39.)

Учение калачакра возникло, по-видимому, около X в. н. э. в северной Индии. Как и все другие важнейшие догмы, первичная проповедь этого учения приписывается самому будде Шакьямуни. Разные авторы расходятся относительно времени этой проповеди: одни относят его к году "великого просветления", т. е. к одной из первых проповедей, другие - к 80-му году жизни, т. е. к кануну смерти.

Согласно легенде, проповедь о калачакре была произнесена в присутствии бесчисленных бодхисаттв и других богов, но, что самое главное, на ней присутствовал магическим способом явившийся на место проповеди король легендарной страны Шамбалы - Сучандра. Су-чандра и его преемники на престоле Шамбалы слывут поэтому воплощением "господина тайны" бодхисаттвы Ваджрапани, вдохновителя всех бесчисленных тантрийских учений^*. Поэтому и само учение о калачакре тесно связано с этой мифической страной Шамбалой, занимающей, как увидим, весьма прочное место в эсхатологических учениях ламаизма вплоть до настоящего времени.

^* (H. Hoffmann. Die Religionen Tibets. Freiburg/Munchen, 1956, S. 1,9.)

Очень быстро учение калачакры проникает в Тибет и начинает играть весьма существенную роль в формировании взглядов ламаизма на мир.

Калачакра придает особое значение понятию адибудды. Изначальный, первичный или исконный будда - так следует понимать санскритское имя Адибудда - появляется в буддийской литературе сравнительно рано. Около I в. н. э. этому понятию начинают приписывать свойство вечности (ananda). В "Сутре великого закона" Шакьямуни уже идентифицирован с Адибуддой. Ему приписываются следующие слова: "С самого начала (adita eva) Я пробудился, дошел до завершенности, полностью развил их (бесчисленных бодхисаттв) до того (состояния), чтобы они были способны соответствовать их положению бодхисаттв"^*.

^* (Цит. по A. Waddel. Op. cit., p. 126.)

Это туманное высказывание приобретает в калачакре вполне четкое содержание. Развивая учение тантризма о тесной связи космоса с человеком, космических творческих сил со способностью человека к размножению, калачакра учит, что мир является результатом соединения Адибудды с богиней Кали^*.

^* (В индуизме Кали - шакти, т. е. супруга, Шивы. Ее другие имена - Парвати, Ума, Дурга и пр. Одной из ее ипостасей является ламаистская богиня Лхамо.)

В результате этого союза Адибудда выделил путем созерцания особую творческую энергию, порождающую новые союзы страшных женских божеств типа Кали с не менее страшными супругами. Последние, несмотря на их ужасающие формы, рассматриваются как модификации самого Адибудды и будд созерцания (дхаянибуд-ды). Этим демоническим модификациям будд, носящим имена Калачакра, Херука, Ачхала, Ваджравайрабха и т. д., приписываются силы, более могучие, чем самим небесным буддам, и к тому же свирепые, кровожадные характеры. Их можно умиротворить лишь постоянными богослужениями, жертвами и заклинаниями.

Следует, однако, отметить, что в представлении рядовых верующих все эти сложные схоластические системы мифологии выступают в упрощенном, зачастую на народный лад перестроенном виде. Значительно упрощен божественный творческий акт. Г. Н. Потанин записал у монголов такой миф: "Сначала огонь, вода и ветер были в смешении, и земли не было. Бурхан-багша (обычное имя Шакьямуни у монголов и бурят, букв, бог-господин.- А. К.) взял прах и, разделив стихии, стал сыпать его над водой: образовалась земля, на которой произросли травы и деревья. Затем он создал и человека"^*. По другой легенде, рассказываемой ламами во время праздника цагалган, Будда творил просто для того, чтобы показать свои чудодейственные возможности: в первый день из своей зубочистки он создал дерево; во второй - горы с садами и пастбищами; в третий - из плевка сотворил озеро; в пятый - из своей улыбки - свет и т. д.^**

^* (P. H. Потанин. Очерки Северо-Западной Монголии, вып. IV. СПб., 1883, стр. 268.)

^** (А. М. Позднеев. Очерки быта буддийских монастырей и буддийского духовенства в Монголии в связи с отношением сего последнего к народу. СПб., 1887, стр. 277-279.)

Даже "взаимоотношения" Шакьямуни и Майдари (монгольская модификация имени Майтреи) подверглись своеобразной, не лишенной критического элемента народной обработке. У бурят известна легенда о том, что Шакьямуни и Майдари поспорили, кому из них править миром. Решили, что мироправителем будет тот, у кого в горшке быстрее вырастет цветок. Цветок вырос в горшке Майдари, но проснувшийся раньше его Будда забрал его себе. Майдари рассердился и сказал: "Правь этим миром, но пусть люди у тебя будут лживы, как ты, и пусть живут они до 60 лет, а скот до 40"^*.

^* (П. Л. Жуковская. Указ. соч., стр. 220.)

В этой легенде нашло себе своеобразную интерпретацию одно из важнейших учений ламаизма - учение о том "новом времени", которое наступит с воцарением на земле Майтреи, когда люди будут жить тысячу лет, достигать гигантских размеров (о чем "свидетельствуют" огромные статуи Майтреи, воздвигаемые в специальных храмах дацанов) и когда наступит счастливая жизнь при полной победе буддизма.

С калачакрой в Тибет пришли новая хронология и ряд важнейших космогонических понятий.

Вселенная вместе со всем своим содержанием, согласно калачакре, подобна гигантскому колесу, каждый оборот которого, так же как каждое новое перерождение человека, распадается на элементы зарождения, становления и разрушения. В ней нет ничего постоянного, нет по существу и ничего материального, так как мир творится божественной силой, эманируемой Адибуддой и его порождениями в результате их слияний со своими шакти. В основе этой грандиозной "колесницы времени" лежало, возможно, древнеиндийское "учение о времени" калавада (kalavada)^*. Некоторые буддийские источники (например, Ангуттара-никая, Буддачарита) упоминают калаваду среди других учений и даже приписывают Будде высказывание о ней. Ю. Н. Рерих подчеркивает, что и калавада, и калачакра имеют тесную связь с астрономией и астрологией. "Кала (kala),- пишет он,- высший космический принцип или высшее исконное бытие, и система временных периодов калавады напоминает одну из доктрин калачакры с ее Адибуддой, высшей космической первопричиной или изначальным Буддой, и ее систему временных периодов"^**.

^* (Ю. И. Рерих. Указ. соч., стр. 159.)

^** (Ф. И. Щербатской в своем труде "Теория познания и логика позднейших буддистов" (ч. II. СПб., 1909) характеризует калаваду - "философию времени" - как одну из исчезнувших брахманских философских систем. В ней, по-видимому, время выступало как абсолютное начало всего мира, первопричина бытия. При этом вскрывалось противоречие между понятием "абсолютного времени" и изменениями как проявлением движения. Элементами времени выступали мгновения, секунды и т. д., вплоть до больших мировых периодов (стр. 52). В шиваизме, указывает Щербатской, живет понятие абсолютного времени как высшего начала мироздания: одна из форм Шивы - Махакала - "Великое время", и жена его - Кали - одновременно символы разрушения и смерти (там же).)

Нельзя не видеть общих черт в учении о калачакре и в представлениях брахманизма, в соответствии с которыми высшее божество - Брахман "создает, управляет и периодически уничтожает видимый мир, причем процесс этого периодического созидания и уничтожения мира повторяется бесчисленное число раз, в течение бесконечного времени"^*.

^* (Ф. И. Щербатской. Теория познания и логика по учению позднейших буддистов, ч. II. СПб., 1909, стр. 54.)

Хотя мир, по учению буддизма,- "призрак, пена, мираж", поздние формы буддизма не смогли и здесь отказаться от стремления более зримо и конкретно показать отсутствие в мире чего-то вечного, постоянного и неизменного. Сама мучительная сущность этого мира связана с его призрачностью, тленностью, изменчивостью, с его развертыванием во времени. Эта идея и нашла себе выражение в сформулированном в калачакре учении о сменяющих друг друга мировых периодах, или калпах.

Каждая калпа распадается на четыре этапа - разрушения, пустоты, основания, водворения. Каждый этап в свою очередь делится на двадцать более мелких последовательных моментов. Так, например, "этап разрушения" наполнен различными катастрофами - ураганами, пожарами, наводнениями, землетрясениями, войнами и пр., в результате которых постепенно уничтожаются все составные части Вселенной. Основная причина этих катастроф - грехи живых существ, которые и подвергаются в первую очередь уничтожению, пока от мира не останется лишь его "пустой сосуд". Последний тоже погибнет в "великом пожаре", зажженном людской злобой. Страшная засуха, проникающий до дна моря ветер, землетрясения довершат разрушение мира, после чего наступит "этап пустоты", тоже состоящий из двадцати "моментов", в течение которых не будет ни дня, ни ночи, ни солнца, ни луны. Далее божественные силы вызовут новое формирование мира, начиная от высших "лучезарных небес", ветра, воды и горы Сумеру и кончая "низшими мирами", где снова начнут возрождаться люди - сначала бесполые, способные летать и наделенные сверхъестественными качествами. Первоначально продолжительность их жизни будет 84 000 лет (по другим источникам - 1000 лет). По мере накопления грехов жизнь будет сокращаться, пока не дойдет до десятилетней продолжительности. В "этапе водворения" начнут появляться будды. Мы живем в "этапе водворения" текущей калпы, в свете учения четвертого ее будды Шакьямуни. После прихода еще 996 будд (первый из них Майтрея) мир снова начнет разрушаться, чтобы дать место новой калпе.

Такова картина "круговорота времени" в одном из его вариантов, картина, порожденная безудержной фантазией религиозного сознания, основанная на темных представлениях давно исчезнувших поколений людей и ничего общего с современными научными представлениями о протекающих в мире реальных процессах не имеющая.

Эсхатология в ламаизме

Однако эти космические масштабы не могли полностью удовлетворить потребность в наличии более близкой и впечатляющей перспективы в судьбе, ожидающей мир в целом и буддистов и "еретиков" в этом мире в частности. А. И. Востриков в своей работе, посвященной обзору тибетской исторической литературы, отводит специальный параграф так называемым данцзий, что значит в буквальном переводе "хронология доктрины". "Происхождение этих сочинений,- пишет Востриков,- связано с неоднократно возникавшими в Тибете попытками определить дату нирваны Будды, т. е. высчитать число лет, истекших со времени нирваны... Вычисления эти получили особенное развитие в связи с эсхатологическими представлениями буддистов, с предсказаниями о сроке существования буддийской религии на земле"^*.

^* (А. И. Востриков. Указ. соч., стр. 76.)

Существуют более полутора десятков направлений в тибетской хронологии буддизма, дающих то или иное решение вопроса о дате нирваны Будды. Некоторые из них относят эту дату к XXV-XXII вв., другие - к XIV-IX вв., третьи - к VIII-VI вв. до н. э. Как правило, эти- вычисления входят в качестве специальных разделов в исторические или астрономические произведения. На хронологические сводки оказала определяющее влияние литература, сложившаяся вокруг трактата Калачакра-тантра. В частности, это система летосчисления, в основе которой лежит 12-летний животный цикл, имевший довольно широкое распространение среди различных народов Азии. В этом летосчислении года обозначаются именами 12 животных в сочетании с пятью "стихиями", что составляет 60-летний цикл, применяющийся для крупных измерений времени. Первым годом цикла считается год Огня-зайца, а сам этот цикл получил в системе калачакра название рабчжун. За первый год первого рабчжуна взят 1027 год европейского летосчисления, когда, по учению калачакры, на престол легендарной страны Шамбалы - хранительницы этого учения - вступил Кулика Сурья и когда, по мнению одних, была в Индию доставлена калачакра, по мнению других - переведена впервые на тибетский язык^*.

^* (А. И. Востриков. Указ. соч., стр. 84.)

Мы помним, что, согласно легенде, доктрину эту провозгласил сам Будда по просьбе царя Шамбалы Сучандры. Поэтому имя Шамбалы неразрывно связано с понятием калачакры, а так как эта доктрина и содержит в себе высшую "науку бодхисаттв", то хранительница этой науки - страна Шамбала - становится своего рода мифической Меккой и Мединой северного буддизма. Создается огромная литература, посвященная описаниям пути в Шамбалу тех, кто хотел овладеть этой "наукой бодхисаттв", с тем чтобы "достичь состояния будды в течение одной жизни"^*. Наиболее известно описание этого пути и самой Шамбалы, составленное третьим панчэн-ламой в XVIII в. и опубликованное в немецком переводе А. Грюнведелем^**.

^* (Ю. Н. Рерих. Указ. соч., стр. 160.)

^** ("Der Weg nach Schambhala. Abhandlungen der Kon. Bayer. Akad. der Wissenschaften", Vol. Ill, p. 3. Miinchen, 1915.)

Путь в Шамбалу объявляется исключительно трудным, и, согласно многим описаниям, большинство стремившихся туда паломников так и не достигало цели, хотя они и постигали "науку бодхисаттв" чудесным способом: по дороге им встречался странник, "монах величественной наружности" и т. д., которые оказывались воплощениями Манжушри, Авалокитешвары, Тары. Эти божества одним благословением, положенным на голову цветком и заклинанием: "Пусть вся мудрость бодхисаттв войдет в тебя!" достигали того, что вся мудрость бодхисаттв проникала в сознание идущего, "как вода, переливающаяся из одного сосуда в другой", и овладевший калачакрой возвращался, чтобы проповедовать эту доктрину в своей стране.

Именно калачакра и особенно легенды о "хранительнице ее тайн" Шамбале легли в основу эсхатология ламаизма, к которой по существу сводится в настоящее время популяризация ламаистским духовенством учения о калачакре.

Эсхатология - свойственное большинству религий и религиозных направлений учение о конечной катастрофе и гибели всего человечества или той его части, которая откажется исповедовать данное религиозное учение.

Как правило, эсхатологические мотивы содержатся в той или иной форме в основных догматических положениях каждой религии, являясь логическим выводом из принципиального противопоставления "земного" (низменного, грешного, тленного) "небесному" (возвышенному, благодатному, вечному). Буддийский догмат о необходимости и возможности спасения в выходе из "круговращения бытия" несет в себе в своеобразной форме тоже эсхатологический элемент - конечное уничтожение путем "познания истины" неведения, порождающего иллюзию "чувственного мира".

Как правило, эсхатологические мотивы выступают на первое место в эпохи коренных ломок привычных форм жизни, глубоких социальных потрясений, разрушительных войн. Примером этому служат такие религиозные течения в христианстве, как адвентизм, иеговизм.

В ламаизме эсхатологический элемент буддизма получил яркое, образное выражение в учении о священной войне, которую поведет Шамбала против еретиков и безбожников. Порожденное первоначально, возможно, тем, что буддизм в Индии прекратил свое существование, но сохранился в сопредельных с нею странах, в частности к северу от нее, это учение выражало идею о неизбежности торжества буддизма и победы над всеми небуддистами. В XVIII и XIX вв. в ряде монастырей Тибета создавались факультеты, посвященные калачакре (тибетск. дуйнхор)^*. Родившийся в 1740 г. третий панчэн-лама Балдан-ешей, автор упоминавшегося "Пути в Шамбалу", развил в своих сочинениях мысль, на которую лишь намекали его предшественники: один из панчэней будет тем 25-м царем Шамбалы - Ригде-ном Джапо (или Ригдан-дагбо, Эрэгдын-дагбо-хан), который возглавит буддистов в "северной войне Шамбалы" с неверными (лало)^**. Пророчества об этой войне постепенно связываются в ламаизме с ожиданием прихода нового будды - Майтреи.

^* (В Лабране этот факультет был основан в 1759 г., в Гумбуме - около 1825 г.)

^** (P. Ц. Цыбиков. Буддист-паломник у святынь Тибета. Пг., 1919, стр. 371.)

В эпоху грандиозных революционных свершений, которыми так богат оказался XX век, учение о шамбалинской войне (бурятск. Шамбалын-сэрэг) получило новый толчок для своего развития и конкретизации.

В своих дневниковых записях, ведшихся во время путешествия по Внутренней Монголии в 1935-1936 гг., известный русский художник Николай Константинович Рерих снова и снова возвращается к тому настроению постоянного ожидания вмешательства со стороны Шамбалы в земные дела, которое царило среди населения, всячески подогреваемое ламами. В каждом необычном камне его спутники - монголы и тибетцы - видели чудесный "камень с медным поясом", который "двигается и появляется около священных и замечательных мест". Он несет на себе знаки то появляющиеся, то исчезающие, он изменяет свой вид и вес, издает треск и т. д.

Около Наран-обо, где расположилась экспедиция Рериха, уже якобы появлялся этот камень. Местный князь присылал Рериху специального гонца с просьбой не потревожить чудесный камень, указывающий путь в Шамбалу. Она где-то здесь. Таши-лама выдает в нее пропуска^*.

^* (Н. К. Рерих. Врата в будущее. Рига, 1931, стр. 292.)

Совсем недалеко, в ста километрах к западу, лежала Монгольская Народная Республика, где народ поломал все вековые традиции, живя по-новому. А во Внутренней Монголии господствующие князья и ламы старались страхом перед Шамбалой удержать свою власть над кочевниками.

"Вот опять пылают огни,- пишет Рерих.- Пурпурные горы с белоснежными шапками сгрудились у золотого камня. Много людей приникло к нему. На камне повешено что-то сияющее яркими красками. В высокой желтой шапке лама что-то говорит внимательным слушателям.

Эта сияющая красками картина есть изображение Северной Шамбалы. В середине изображения сам Владыка, Благословенный Ригден Джапо. И над ним сам Владыка Будда. Много великолепных приношений, много сокровищ принесено Владыке. Но Его рука не трогает их. И не ищет их Его глаз. На ладони его руки, простертой в благословении, вы различаете знак высокого достоинства. Он благословляет будущее человечества. Владыка на башне своей помогает благу и уничтожает греховное. Его мысль в постоянной победной борьбе. Он есть свет, разрушающий тьму. В нижней части изображения показана великая битва под предводительством самого Владыки. Тяжка судьба врагов Шамбалы. Справедливый гнев пурпуром окрашивает голубые облака. Воины Владыки Ригдена в блестящем доспехе с мечами и копьями преследуют устрашенных врагов. Многие из них уже распростерты, их оружие и большие шляпы и прочее имущество разбросаны на поле битвы. Часть врагов уже поражена справедливою рукою. Предводитель врагов уже повержен и распростерт под копытами коня великого воина Благословенного Ригдена. За великим воителем на повозках следуют устрашающие пушки; нет стен, которые могут противостоять им. Враги на коленях молят о пощаде или пытаются укрыться бегством на слонах. Но меч справедливости настигнет нечестивцев, ибо тьма должна быть уничтожена. Тростью лама следует по картине за движениями битвы"^*.

^* (Н. К. Рерих. Держава света. Altas, Southbery, Conn. USA, 1936, p. 248-249.)

Н. К. Рерих использовал образ Шамбалы - "державы света" - в своем стремлении победить абстрактно-гуманистической проповедью "зло мира" ^*.

^* (Н. К. Рерих составил даже специальный сборник статей на эту тему под заголовком "Шамбала" ("Shambala by Nicolas Roerich". N. Y., 1930).

Под прямым влиянием мистики Шамбалы в буржуазной Латвии в 30-х годах было основано неотеософское "Общество йогов". Идеи этого общества в наши дни рекламирует, в частности, журнал "Вельт-Шпирале" ("Мировая спираль"), издаваемый неким Леопольдом Брандштеттом в Линце (Австрия). Он заявляет, что истинной сущностью мира является "универсальное божество - Универсало", которое "воплощает в себе единство трех принципов: святого духа, женского принципа и мужского принципа"¹.)

¹ (В. Мазохин. Матерь мира и ее последователи.- "Наука и религия", 1966, № 4, стр. 75.)

Так отголоски тантризма проникают в современную европейскую мистику, питаемую стремлением реакционных сил во что бы то ни стало сохранить свои становящиеся все более ненадежными общественные позиции.