Нероновы преследования христиан

Стремясь отвести от себя обвинение в поджоге столицы, чтобы перестроить ее по своему вкусу, Нерон переложил вину на христиан, неповинных, конечно, в этом преступлении. Тем не менее, "преступные и заслуживающие самой суровой кары", они были осуждены на жесточайшие наказания. Описания их мучений, которые вызвали сострадание в самом римском люде, составляют непременный и важнейший пункт истории преследований.

Рассказ Тацита вызвал споры критики. И понятно почему, если учесть, что соответствующая часть его "Анналов" дошла до нас в единственном средневековом списке XI в., вышедшем из аббатства Монтекассино и открытом, по-видимому, Бокаччио между 1370 и 1371 г. (Данте еще не знает этого места, и Нерон даже не фигурирует в его аду). Отсюда сомнения в подлинности если не всего этого рассказа, то по крайней мере всего, что относится к преследованию христиан. Но некоторые зерна истины в нем, должно быть, есть, хотя вмешательство христианского переписчика могло привести к искажению оригинального текста.

Несомненно, упоминания Христа и его смерти при Понтии Пилате - это вставка. Но что касается остального, то трудно представить, что какой-нибудь фальсификатор мог в глубоком средневековье говорить о христианской религии столь презрительным, столь язвительным языком при столь типичном для великого римского историка построении фразы. Тацит писал около 116 г. Естественно, что его рассказ отражает то, что знали и думали о христианах того времени. Сообщение об их "великом множестве" в эпоху Нерона малоубедительно, но оно кажется менее невероятным в начале II в. Точно так же и написание "христиане", которое напоминает графику Светония, кажется подлинным: один писец соскоблил исконное "е" в рукописи и заменил его на "и".

Что касается пожара Рима и преследований Нероном христиан, то этот вопрос сложнее.

Светоний, который дает почти сходное описание событий, не связывает их с преследованиями "приверженцев нового и вредоносного ложного верования" ("Жизнь Нерона", XVI). Какой-то неясный намек на связь событий в Риме с христианами можно найти в другом тексте примерно той же эпохи - это послание коринфянам Климента Римского (глава IV), но его можно посчитать и указанием на преследования христиан Домицианом. Ничего о нероновых гонениях не говорят Иосиф Флавий, Плутарх, Плиний, Марциал, Дион Кассий. То место в "Анналах" Тацита, о котором шла речь, оставалось никому не известным свыше тысячи лет. О нем не ведали Тертуллиан, Ориген, Лактанций, Евсевий Кесарийский, Иероним и Августин. Оно всплывает, это верно, в "Хрониках" Сульпиция Севера, написанных в конце IV в. Но латинский оригинал его сочинения был открыт только в середине XVIII в., в одном из кодексов XIII в., и в нем нет упоминаний о нероновых гонениях.

Согласно Тациту, пожар вспыхнул 19 июля 64 г. при весьма странных обстоятельствах, которые оправдывали любые подозрения. Пламя вначале принялось буйствовать в районе цирка, затем достигло Палатинского холма и Целия, где располагались самые роскошные кварталы города, потом поглотило старые дома Субурры Там обитало более полумиллиона бедняков, живших в неописуемых условиях отчаяния и нищеты. Лавки, забитые горючим материалом, способствовали распространению пожара. Одна лишь окраина города избежала катастрофы.

Откровение Иоанна с радостью приветствует пожар: Рим испепелен огнем по божественному повелению и пылает под стенами деспотов и торговцев, которые процветали под защитой империи. Некоторые современные критики, отправляясь от этой идеи, выдвинули гипотезу о том, что среди "покаявшихся преступников", арестованных Нероном, были антигосударственные элементы, сосредоточенные в иудео-христианских мессианских группах, которые могли иметь искушение выступить в роли карающей длани бога. Идея эта заманчива, но, поскольку она навеяна повествованием Тацита, ее можно принять лишь с очень большой натяжкой.

Легенда о Нероне получила к тому же совсем иную ориентацию в древнейшей христианской литературе.

Может статься, что образ этого императора скрывается за мистической цифрой 666 (у Иренея 616) в Апокалипсисе: "Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть" (13:18). Число 666 могло представлять собой цифровое обозначение букв еврейского алфавита, составляющих имя Нерон Цезарь, но с помощью магико-талмудистского правила чисел, именуемого гематрией, или мистической геометрией, можно было выразить в цифрах все, что угодно. Следуя его предписаниям и используя то греческий, то латинский алфавит вместо еврейского, цифры имени апокалиптического зверя получали имя либо Тита (Теитана), либо Домициана, Ульпиоса (Траяна) и даже Латина (Латрейноса), правившего на заре III в., как это получилось у Ипполита Римского, который, впрочем, уверяет, что тайна этого числа "будет открыта только в конце времен" ("Об антихристе", глава 50)

Эта игра увлекала воображение многих интерпретаторов всех времен. Впоследствии число 666 будет иначе прочитано Гензерихом и в средние века станет поочередно служить символом имен царей или пап в соответствии с особенностями исторического момента.

Но в Апокалипсисе содержится намек на другой миф, который ходил по Востоку после трагической кончины императора: легенда о звере, который "был, и нет его, и явится" (17:8). Нерон якобы не умер, но нашел пристанище у врагов Рима, у парфян, и подготавливал в полной тайне свое возвращение во главе могущественного войска в качестве мстителя порабощенных народов, чтобы сокрушить мощь Рима. Некий Теренций Максим, лже-Нерон, и в самом деле появился в те годы на Евфрате, поддержанный парфянским военачальником Артабаном. Эта курьезная версия образа Нерона плохо согласуется с мнением о Нероне, самыми зверскими пытками положившем начало преследованиям христиан.

Таким образом, весь эпизод полон противоречий и неясностей.

Преданию было угодно также связать репрессии 64 г. с мученичеством двух главнейших апостолов - Петра и Павла, приобщившихся в смерти к благочестивым верующим. Но требуется дожидаться начала III в., чтобы встретить некоего церковного писателя, уверявшего, будто он знает, где обнаружены "трофеи" апостолов, или их погребальные стелы: в районе Ватикана и на улице Остьензе.

Каковы бы ни были наши выводы, к которым мы можем прийти на основании рассказа Тацита, следует исключить существование "неронова декрета", который ставил бы вне закона христианскую религию. Тертуллиан также отрицает его существование, но почти 150 лет спустя. Правда, речь идет о далеко не беспристрастном авторе, которому требовались юридические доводы для доказательства необоснованности обвинений, вменяемых его братьям по вере ("К людям", 1,7).