Сектантство 1890-1900-х годов

В 90-х годах начинается быстрый процесс нивелировки различий между всеми мелкобуржуазными штундистскими толками и постепенное слияние их в одну организацию. Этот процесс проходит под знаменем так называемого баптизма. Последний проник в Россию из-за границы в 70-х годах, сначала в немецкие колонии. Сохраняя в основном характер евангелической секты, баптизм отличался от остальных сект этого рода тем, что не признавал крещения над младенцами, требуя сознательного отношения крещаемого к этому обряду, и потому устанавливал для вновь вступивших в секту перекрещивание. Первые украинские баптистские общины образовались в том же районе Херсонщины, где возникли и первые штундистские общины. По-видимому, дело обстояло даже так, что в баптизм стали переходить некоторые местные штундистские общины. Но затем распространение баптизма пошло чрезвычайно быстро. Он рос как за счет новых общин, организуемых его проповедниками, так и за счет всякого рода сектантских организаций мелкобуржуазного характера. В 900-х годах в официальной терминологии штунда отступает на задний план перед штундо-баптизмом. Последний насчитывал к 1905 г. 137 общин, рассеянных по всей европейской и азиатской части империи, с 20000 членов, преимущественно из среды зажиточного крестьянства и городских ремесленников. Общины были организованы в "Союз баптистов России", с центральными съездами, центральным советом и с центральной кассой взаимопомощи, имевшей свои филиалы на местах.

Этот блестящий успех баптизма объясняется тем, что за баптизмом стояла уже сила международного капитала. Баптистские организации в Европе и в особенности в Америке были еще в 90-х годах захвачены в свои руки капиталистами, промышленными и финансовыми, сумевшими путем финансирования баптистских общин превратить их наставников в своих агентов. Острие было направлено, конечно, в рабочие кварталы; вербовкой рабочих в баптизм стремились отвлечь пролетариев от их классовой борьбы и создать кадры штрейкбрехеров. Баптизм в руках капитала оказался чрезвычайно гибким и плодотворным орудием, и в 1905 г. он приобрел уже международный характер: был организован Всемирный баптистский союз. Усиленная пропаганда баптизма в 90-х и 900-х годах в России, которая велась под руководством и при живейшем участии проповедников из-за границы, совпадает с проникновением в Россию иностранного промышленного и финансового капитала. За связью по времени скрывается, несомненно, и связь оперативная, но в нашем распоряжении еще нет сейчас достаточных материалов, чтобы эту связь вскрыть очевидным образом^*. Пока можно указать лишь одну характерную черту: со времени начала усиленной пропаганды баптизма из-за границы баптизм распространяется и в русских городах. Проповедники баптизма в особенности налегают на эту область своей миссии, и мы встречаем в 900-х годах городские баптистские общины, состоящие из мелких ремесленников, лавочников, мелких конторских и железнодорожных служащих, учителей, и даже изредка попадаются в баптистских общинах и рабочие. Это устремление баптистской пропаганды в города и поселения городского типа вполне соответствует также движению иностранного капитала, для которого мужицкая среда не представляла никакого интереса. С соответствующими видоизменениями, отвечающими характеру капитализма конца XIX - начала XX в., в отличие от характера капитализма веком раньше, мы имеем здесь, по существу, то же самое явление, какое мы наблюдали в свое время в лице старообрядчества и скопчества, использовавших религиозные организации для укрепления позиций капитала и развития его поступательного движения. Переменилось только религиозно-идеологическое оформление: в эпоху пара и электричества нельзя было уже ловить "пришельцев" на приманку старой веры, а приходилось выбрасывать лозунги новой веры.

^* (В исследование баптизма на территории России внесли существенный вклад А. И. Клибанов ("История религиозного сектантства в России" и др.) и Г. С. Лялина ("Баптизм: иллюзии и реальность", М., 1977, и др.).)

Надо, однако, заметить, что при случае международный капитал не брезговал и старыми лозунгами, если на них можно было более или менее надежно опереться. Таким лозунгом был, как это ни странно, лозунг близости второго пришествия. Возродившийся в 30-х годах в Северной Америке среди мелкой городской буржуазии, разорявшейся в непосильной борьбе с новыми крупнокапиталистическими предприятиями, этот лозунг продолжал действовать и позднее, поскольку процесс разорения мелкой буржуазии и ее подчинения крупному капиталу продолжался с неослабевающей силой. На основе этого лозунга возникла в Америке новая секта адвентистов, т. е. ожидающих скорого второго пришествия (adventus) Христа; она распалась на несколько толков, из которых наиболее жизнеспособным оказался толк адвентистов седьмого дня, праздновавших вместо воскресенья субботу как праздник, установленный самим богом при творении мира. Придерживаясь Апокалипсиса, адвентисты истолковали его в стиле XIX в.: сатана, который будет бороться в последние дни за власть с Христом, будет оперировать армией, вооруженной по последнему слову техники, снабженной новыми дьявольскими орудиями истребления и руководимой воскресшими из мертвых гениальными полководцами; новый Иерусалим, где будут царствовать вместе с Христом адвентисты. Это идеальный город будущего с садами, парками, роскошными дворцами, огромный -1500 английских миль (12000 стадий Апокалипсиса), т. е. около 2500 километров в поперечнике. Адвентистское движение очень быстро обратило на себя внимание того самого "сатаны", который угнетал мелкую буржуазию, и американские миллиардеры прибрали его к рукам так же, как раньше прибрали баптизм. После этого была проведена большая работа по объединению адвентистских общин в одну организацию, была широко поставлена пропаганда адвентизма, он проник в Европу, в том числе в конце 90-х годов и в Россию. Здесь пропаганду его вели немецкие проповедники в Крыму и в Таврической губернии, где им удалось перетянуть в адвентизм несколько баптистских общин. После объявления веротерпимости в 1905 г. пропаганда адвентизма пошла быстрее и стала делать успехи также среди православных. Таким образом, в адвентизме мы имеем дело с явлением, совершенно аналогичным баптизму. Поскольку эти организации конкурируют одна с другой, за ними, надо полагать, стоят различные группы капитала. Но точный ответ на этот вопрос можно дать только путем изучения капиталистической основы обеих сект на их родине.

Последней из крупных мелкобуржуазных сект 900-х годов является так называемый "Новый Израиль". Эта секта неожиданно выплывает из подполья и быстро расцветает после 1905 г.; но образовалась она значительно раньше. К сожалению, обширный том материалов для характеристики этой секты, изданный Бонч-Бруевичем, не дает почти никаких надежных данных об истории секты. Несомненно лишь одно, что секта, несмотря на все сомнения Бонч-Бруевича, все же отпочковалась от хлыстовства, ибо "новоизраильтяне" первым своим "вождем" считали Порфирия Катасонова, одного из видных борисоглебских хлыстов, деятельность которого относится, по-видимому, к 70-80-м годам XIX в. Катасонов был, очевидно, первым организатором новой секты и передал свою власть Василию Мокшину, крестьянину Воронежского уезда. При этих первых вождях новая секта была еще, по-видимому, слабой организацией, в которой были живы некоторые хлыстовские традиции и шла жестокая внутренняя борьба - Израиль "поделился в себе самом". Только после смерти Мокшина в 1894 г. его преемник, Василий Семенович Лубков, властный человек и прекрасный организатор, преобразовал секту, дал ей окончательное устройство и определил линию ее успешного развития. Лубков происходил формально из государственных крестьян; его родители жили в городе Боброве Воронежской губернии, занимались либо торговлей, либо ремеслом и были люди очень зажиточные. Лубков рано порвал с ними, избрав карьеру религиозного проповедника и организатора. Он не ошибся: вместо того чтобы стать, подобно отцу, мелким скопидомом, Лубков занял положение неограниченного вождя всероссийской сектантской организации, "царем XXI века", "сыном великого и славного эфира", "папашей" всех "новоизраильтян" ("мамой" и "царицей" была его жена, или "ближняя", по терминологии секты). Он ввел и наименование "Новый Израиль"; до него сектанты якобы назывались просто "израильтянами".

Эти названия, прежнее и новое, должны были означать, что сектанты являются "избранным народом божиим", таким же, каким, по представлениям иудейских богословов, был исторический Израиль. Библейская терминология была вообще усвоена "новоизраильтянами" в самом широком размере; но она причудливым образом постоянно переплетается с географической и политической номенклатурой XIX в. Все общины были разделены на "семь частей света", называвшихся Палестиной, Гадаринской равниной, страной Кем, берегами Нила, великим Римом и т. п.; в "частях света" города и местности носили условные названия Иерусалима, Вифлеема, гроба господня и... Парижа, Лондона, Берлина, Америки, Канады, Швейцарии - последние названия в честь средневековых и новых сект Европы и Америки. Управлял "Новым Израилем" Лубков. При нем был придворный штат и совещательные коллегии, носившие библейские названия 7 архангелов, поддерживающих престол "царя XXI века", его 4 евангелистов, 12 апостолов, 24 старцев и 70 равноапостольных мужей. Весь этот "план небесного Ханаана" открыл якобы Лубкову сам бог, пославший ему через духа откровение. Дарование откровения и создание этой центральной "небесной" организации изображалось в особой театральной мистерии "сошествия небесного града Иерусалима на землю", в которой исполнителями являлись сам Лубков, "мама" и члены всех вышеперечисленных "небесных" коллегий. Мистерия сопровождалась пением соответствующих "сионских песен", возгласами, рыданиями, кликами радости и прочими мелодраматическими приемами.

Такой же маскарадный характер носила и идеология "новоизраильтян". В ней преобладают упрощенные гностические элементы, смешанные с некоторой долей аскетического дуализма. Человек рождается в телесной, душевной природе, которая бренна, подвержена дряхлости и смерти; кто не возрождается, из того образуется "живой мертвец со всей мертвецкой прелестью" - ложью, пороками, нечистотою, грехом. Но кто начнет "разрабатывать" в себе "зародыш духовной природы", тот достигает того, что в нем возрождается и начинает преобладать духовная природа; в нем крепнет и растет "дух, который вечен, не умрет вместе с телом, но переселится в безбрежные небесны океаны... к общему сочетанию духов-праведников с бессмертным и вечным богом". Эта полугностическая основа служит канвой для улучшенного хлыстовского узора, изображающего перманентное воплощение Христа. В течение всей истории человечества бог "проявлял природу" людей, сначала через Моисея, потом через Иисуса Христа, "избранного из людей", истинного сына божия и самого совершенного человека. Христос дал людям свое учение, которое является "солнечной теплотой", возрождающей в человеке духовную природу; но миссия его с его воскресением и вознесением не кончилась. Она окончится только тогда, когда на земле будет господствовать только "разум Христов", когда на земле "бог станет среди богов", когда все люди будут олицетворять божество, настанет царство правды и торжество любви, когда все люди сделаются благородными, честными тружениками и все народы сольются в одну братскую семью. Миссию Христа продолжают вожди "Нового Израиля"; "новоизраильтяне" - это те, в которых "разум Христов" уже царствует, ум которых "видит бога". Миссия будет закончена тогда, когда все люди станут "новоизраильтянами".

За этой отвлеченной идеологией скрывалась, конечно, весьма простая и конкретная сущность. "Возрождение духовной природы" сводилось к тому, что организация секты "поднимала" сектантов из бедности и придавленности к зажиточности и мелкобуржуазному уюту. Во всех общинах были учреждены "комитеты для борьбы с бедностью", для которых собирался путем добровольных пожертвований оборотный капитал. Комитеты выдавали ссуды и пособия в несчастных случаях - при безработице, болезни, увечье, на старость и т. д. Общины организовывали артельное хозяйство и кооперативы разного рода, но чисто производственного характера. Частная собственность считалась священной, и коммунистические тенденции не встречали сочувствия. Социальную базу секты составляло крестьянство. Так как до 1905 г. общины "новоизраильтян" подвергались преследованиям не только правительства, но и кулаков-односельчан, то надо полагать, что главную массу составляло рядовое крестьянство. Преследования закончились ссылкой Лубкова в Закавказье и отчасти вынужденным, отчасти добровольным переселением туда множества сектантов. Там, в Елисаветпольской губернии^*, образовался экономический и организационный центр секты - ряд поселений, поставивших рационально сельское хозяйство и быстро разбогатевших. После 1905 г. "новоизраильские" общины вышли из подполья и в остальной России, а сделавшаяся возможной пропаганда увеличила ряды секты организацией ряда общин также и в городах и станицах, особенно в Кубанской области. Легализация привела к ослаблению боевого характера "новоизраильтян". В эпоху преследований "израильтяне" живо чувствовали свою противоположность "живым мертвецам", какими в их глазах были духовные и светские власти. Теперь, когда государство легализовало секты и в особенности когда "новоизраильтяне" стали сытыми мелкими буржуа, они сделались вполне лояльными гражданами, весьма почтительными к "живым мертвецам". В "Кратком катехизисе новоизраильской общины", изданном в 1906 г., сектанты заявляют себя "верными сынами царя и отечества", отбывающими все законные повинности, в том числе и воинскую, - "мы уважаем начальство, нуждаемся в покровительстве закона от насилия и несправедливости, мы не принадлежим ни к какой мятежной партии, по нашему вероучению всякое возмущение против государственного строя и крамолы противны господу"; от православия "мы отделены лишь религиозным мышлением... имея уважение к духовенству и православной церкви". Так перекрасило в черносотенные цвета и "новых израильтян" приобщение их к капиталистической армии "живых мертвецов"...

^* (Елисаветполь - прежнее название Кировабада.)

Таковы основные направления русского сектантства после 1861 г. Было немало других сект, многие из которых существуют до сих пор, но все они примыкают к описанным. Белоризцы примыкают к "библейским христианам", и все секты этой категории, подобно баптистам, адвентистам и "Новому Израилю", постепенно превращаются в крестьянско-буржуазные организации; зосимовцы, новоштундисты, пашковцы, наконец, толстовцы с их проповедью уничтожения всей культуры, созданной денежно-хозяйственным развитием, и возвращения к личному труду на натурально-хозяйственной основе примыкают к первоначальному южнорусскому штундизму. Для всех этих сект характерна одна черта: все они опираются на субъективно понимаемую Библию, а не на духовное откровение. Можно считать традицию шаманизма окончательно изжитой в сектантском религиозном быту. Она уже не властвует над массами, оставаясь уделом отдельных экзальтированных личностей и узких групп. Развитие буржуазного общества принесло с собой книгу, и стало уже немыслимо успешное выступление проповедников духовного откровения. Вместе с тем исчезли и практические попытки возродить коммунизм первоначального христианства. Восстановление "божьей правды" стало мыслиться как дело будущего и дело самих людей.

Наконец, надо добавить, что в конце XIX в. появились и чисто паразитические спекулятивные секты. Таковой была секта иоаннитов, вожаки которой использовали славу о чудесах, совершавшихся якобы протоиереем кронштадтского собора Иоанном Сергиевым, и основали секту, воздававшую Иоанну божественное поклонение как "самому господу Иисусу Христу" и даже как самому богу. На легковерии темной мещанской и крестьянской массы организаторы секты и сам Иоанн грели руки и имели весьма приличные доходы. С этой сектой синодские верхи церемонились, ибо Иоанн пользовался репутацией святого и в императорском дворце.

Мы закончим наш обзор одной сектой, которая не укладывается в категорию мелкобуржуазного сектантства на основе первоначального накопления, но связана со стихийным ростом революционного движения. Когда в 90-х годах XIX в. вместе с ожесточением эксплуатации, обострением безземелья и черной политической реакцией стало оживляться революционное движение, оно нашло себе отражение среди крестьянства в одной секте, окрашенной ярким антимонархическим и антицерковным духом. Это была секта еноховцев, возникшая в 1896 г. в Царевском уезде Астраханской губернии. По-видимому, религиозное брожение там было и раньше; повод к образованию секты дала знаменитая ходынская катастрофа на коронации Николая II, при которой погибло несколько тысяч человек. Еноховцы возродили старые эсхатологические ожидания. Через три с половиной года, учил основатель секты Андрей Черкасов, будет кончина мира, ибо все "знамения" уже произошли. Пришли Илия и Енох, первый - в образе Иоанна Кронштадтского, второй - в образе священника села Дубовки Николая Благовещенского, очень популярного среди тамошних крестьян и благоволившего к Черкасову. Антихрист также явился - это Николай II, который взорвал миной Александра II, отравил Александра III и убил при коронации 30000 человек; он же покорил себе всю православную церковь, прельстив ее митрополитов, архиереев и священников крестами и орденами. Антихрист-царь притесняет и усмиряет народ, а духовенство ведет народ к верной гибели; поэтому, чтобы спастись и избежать печати антихриста, надо уйти из православия и слушать только Илию, Еноха и Черкасова, считавшего себя воплощением апостола Иоанна Богослова. Ссылка Черкасова и других проповедников секты и лишение сана Благовещенского не остановили ее распространения, и в короткое время почти весь Царевский уезд ушел в секту. Конец света в 1899 г. не пришел; но это не обескуражило сектантов. Напротив, всю вакханалию правительственного террора 90-х и начала 900-х годов, последовавшую затем японскую войну, а также карательные экспедиции и массовые казни после разгрома революции 1905 г. еноховцы объясняли действиями антихриста.

Революция 1905 г. произвела новый сдвиг в области религиозных исканий. Сначала ее влияние в этой сфере было чисто разрушительным: божество временно исчезло со сцены в качестве режиссера трагикомедии жизни даже в представлениях косного крестьянства. Но когда революционная волна спала, сектантские искания возобновились с новой силой. Аграрно-буржуазная реакция повлекла за собой усиленную пролетаризацию крестьянства, перепутала все деревенские отношения и взбудоражила мысль крестьянина так, как никогда не могла сделать эмансипация. Оживлению сектантского движения способствовал также манифест о веротерпимости, поставивший на легальное положение все секты, кроме "изуверных" (хлыстов и скопцов), и пытавшийся купить их предоставлением их наставникам прав по регистрации актов семейного и гражданского состояния. Особенный успех выпал на долю "библейских христиан", или "евангелистов", как они стали себя называть, а также баптистов и адвентистов. Старообрядчество, как мы уже видели в предшествующей главе, став на легальную почву, сделалось также чрезвычайно опасным конкурентом синодской церкви, которая и без того переживала тяжелый кризис. К последнему мы теперь и обратимся.