КОНТРРЕФОРМАЦИЯ XVI-XVII вв.

В первой половине XVI в. католицизму в ряде западноевропейских государств был нанесен тяжелый удар. Даже в среде итальянского духовенства, в частности в папских кругах, замечалась тревога. Многие открыто говорили о грозной опасности, таящейся в самых недрах общества. Моденский епископ Джованни Мороне, один из даровитых дипломатов папской канцелярии, набрасывал мрачную картину будущности христианского мира. Германия и Англия, по его мнению, легко могут довершить начатое дело разрушения католицизма, соединиться и увлечь за собою на этот разрушительный путь Польшу, Венгрию и Францию. Быть может, им даже удастся толкнуть на это "отвратительное" предприятие и братьев Габсбургов, т. е. Испанию, империю и значительную часть Италии. "Не следует ведь забывать, - писал Мороне, - что в воздухе носится еретическая зараза; все спорят и толкуют вкось и вкривь о догмах церкви, всякий считает себя теологом и предлагает какие-то нововведения в религии", действительно, многие писатели, ученые и духовные Деятели этого времени стали обращать усиленное внимание на поведение итальянских прелатов и с возмущением подчеркивали факты отступления духовенства от элементарных требований морали и религии.

Часть духовенства, в особенности низшего, тайно сочувствовала протестантам и допускала их к причастию. этой почве происходили столкновения с епископами, преследовавшими свои интересы и действовавшими согласно Указаниям из Рима. Деятельность епископов носила "полуифический" характер. Некоторые епископы, получавшие от папы специальные дипломатические и иные поручения, считали себя совершенно свободными от "пребывания у себя в епископий"; так, архиепископ наксосский Себастиан Лекавела официально заявил о том, что он живет в качестве каноника в Сант-Яго (Испания) и никогда не бывает на острове Наксосе; здесь вместо него служил назначенный папой человек, известный своей развратной жизнью, завзятый картежник и пьяница. Естественно, что при таких нравах падало, как утверждали многие летописцы, религиозное чувство. Веронский епископ заявлял, что в его епархии до 15 тыс. человек не принимают причастия уже 4-5 и даже 15 лет; многие женаты на близких родственницах, и так как у них нет денег, чтобы купить диспенсацию, то они фактически находятся вне лона церкви.

Около середины XVI в. часто возникали взаимные обвинения в ереси между лицами, имевшими друг с другом личные, должностные или политические счеты. На этой почве также усиливалось приближение к "лютеранству". Не очень помогало и то, что с 1524 г. римская церковь систематически посылала во все епархии Италии, в особенности на север, суровые инструкции о борьбе с ересью. С 1524 по 1570 г. таких инструкций было выпущено 80. В связи с ростом лютеранских идей в Италии папа Павел III (1534-1549) в 1536 г. издал буллу, врывавшуюся в компетенцию государственной власти, угрожавшую отлучением от церкви за всякую апелляцию к собору и ставившую духовенство в привилегированное положение в случае привлечения духовного лица к суду. В 1542 г. буллой "Licet ab initio" папа учредил в Риме центральный инквизиционный трибунал с неограниченными правами, явившийся актом открытого недоверия к итальянскому духовенству и, по выражению Якова Буркгардта, испанизировавший более или менее свободную до того времени Италию. В то же время для борьбы с "христовыми врагами" и с отступниками была создана "Компания Иисуса", или иезуитский орден, первым "генералом* которого стал Игнатий Лойола, основатель этой полувоенной-полумонашеской организации.

В 1540 г. Павел III буллой "Regiminis militantis ecclesiae" утвердил иезуитский орден с перечнем первых десяти его членов-основателей. Орден был одобрен папой, несмотря на возражения отдельных кардиналов, ссылавшихся на то, что уже имеется достаточно орденов и что вообш6 устройство новых орденов было курией запрещено. В виде компромисса было решено установить для иезуитского ордена норму в 60 человек. Ограничение это через три года было отменено. Мало того, орден вскоре получил от Павла III ряд новых привилегий.

Чтобы еще более поднять пошатнувшийся в глазах мира авторитет папства, Павел III решил, что необходимо пойти на созыв вселенского собора. Момент для этого был выбран удачно: протестантское движение в Германии было настолько сильным, что император Карл V вынужден был сосредоточить свое внимание на борьбе с ним, и в первую очередь ему приходилось искать помощи со стороны папства. Меньше всего в такой момент было в интересах империи ввязаться в конфликт с папой из-за первенства в руководстве собором. Огромное значение имело и то, что продолжительная война между империей и Францией окончилась в 1544 г. миром в Крепи, по которому Франциск I обязался оказывать императору поддержку в борьбе с протестантами и принять участие в соборе. С другой стороны наступали в это время турки, и империи предстояло бороться на два фронта: с еретиками внутри страны и с турками на границе.

Такая борьба требовала огромного напряжения, а Карл V нуждался и в людях, и в деньгах. Папа предложил для борьбы с протестантами 200 тыс. дукатов и 12 500 человек отборного войска, а в перспективе предвиделось еще 500 тыс. дукатов от доходов испанских церквей и монастырей, - все это ради борьбы за "чистоту католической религии".

Павел III считал момент настолько благоприятным для себя, что одновременно с выдвижением идеи собора, созданием нового инквизиционного трибунала и воинствующего ордена иезуитов стал вести наступательную политику внутри Италии в целях увеличения могущества Папской области, понимая это могущество в смысле упрочения в государстве своей фамилии Фарнезе. Так, он в 1545 г. отдал своему сыну Пиетро Луиджи в наследственное владение Парму и Пьяченцу, наградив его герцогским титулом. Парма и Пьяченца в 1512 г. папой Юлием II были отняты у миланского герцога и присоединены к папскому государству. Теперь Павел III подарил их новой герцогской семье Фарнезе. Этот род владел с тех пор Пармой и Пьяченцей в течение почти двух столетий, до прекращения в 1731 г. герцогской династии Фарнезе.

Павел III не ограничился возведением своего старшего сына в основатели герцогского дома Фарнезе и сделал двух своих младших сыновей (14 и 16 лет) членами кардинальской коллегии, высокими чиновниками папской канцелярии и обладателями богатейших епископий. Внук Павла III Оттавио Фарнезе, женившийся на внебрачной дочери Карла V, получил в наследственное владение герцогство Камерино, которое он уступил своему отцу Пиетро Луиджи, а сам получил герцогство Кастро. Так Павел III распоряжался герцогствами, раздавая их, в ущерб интересам Папской области, своим ближайшим родственникам.В 1545 г. был созван в Тренто (Город Тренто (лат. Tridentum) расположен в южной части Тироля. Собор называют Тридентским или Триентским ) собор, формально имевший целью поднять авторитет католицизма и упрочить его "на вечные времена". Несомненно, готовность правительств Запада и господствующих классов стать под сень католического собора вызывалась тем страхом, который навела на них Крестьянская война 1525 г. и те плебейские секты, которые появились в связи с этой войной. Не следует забывать и того, что крестьянские волнения перешагнули через Рейн и охватили часть Лотарингии и весь Эльзас. Для подавления крестьянского движения в Эльзасе пришлось даже обратиться за помощью к Франции, и только с помощью герцога Лотарингского феодалы справились с эльзасскими крестьянами. Еще более грозные размеры приняла крестьянская война в приальпийских землях Австрии, где к повстанцам примкнули горнорабочие, шедшие с развернутым знаменем учения Томаса Мюнцера. Тирольские повстанцы вызвали настоящую панику в рядах эксплуататорского класса, и имя Михаэля Гейсмайера (М. Гейсмайер - руководитель крестьянских восстаний в Швабии, Тироле и Зальцбурге. Умело маневрируя, Гейсмайер спасся от преследования Швабского союза и с частью своих войск перешел в Венецианскую республику. Отсюда он организовывал восстания в соседних австрийских землях, которые намеревался превратить в республику по типу Швейцарского союза. В 1532 г. он был убит наемными убийцами, подосланными австрийским герцогом), военного руководителя тирольских горнорабочих и крестьян, нанесшего ряд крупных поражений правительственным войскам, стало пугалом для всех имущих, которые стали обращать свои взоры к папству. Под видом восстановления старой религии происходило укрепление старых методов эксплуатации.

На открывшемся в этих условиях Тридентском соборе были две партии: непримиримая папская и компромиссная, группировавшаяся вокруг Карла V и названная императорской. Эта партия полагала, что собор должен прежде всего рассмотреть причины распространения еретических учений, а также причины деморализации, вырождения и одичания духовенства и вообще всей церкви. Другая партия, особенно крепко державшаяся за самого Павла III, откладывала вопросы о ереси и деморализации церкви на неопределенное время и выставляла требование заняться немедленно догматическими проблемами и осудить те ошибочные толкования и святотатственные учения, которые так заразили страны, идущие по пути протестантизма. Императорская партия настаивала на допущении к обсуждению спорных вопросов светских лиц, паписты же были против этого. Они отвергали также мысль о ведении переговоров с еретиками-протестантами, как с равной стороной, чего недвусмысленно требовала императорская партия.

"Ересь, мирящаяся с церковью, это ведь то же, что церковь, мирящаяся с ересью", т. е. преступление, подлежащее ведению инквизиции, - так говорила папская партия и прибавляла при этом: "Какой может быть компромисс с учением, отвергающим сущность католицизма?"; предлагаемая императором Карлом V "золотая середина", так называемая императорская ублюдок-религия (interreligio imperialis), не может не быть отвергнута, так как она противоречит "истинной" религии, т. е. католической. Последняя включает принцип несокрушимого авторитета. Этот принцип нарушается религиозным индивидуализмом лютеранства. Такова была исходная точка папской партии. На базе утверждения папского авторитета, стоящего выше соборов, и должна была протекать, по мнению папистов, вся деятельность Тридентского собора.

При слабости императорской партии, ввиду отвлечения основных сил империи к светским делам, в частности к военному протестантскому фронту, Павлу III без труда удалось навязать Тридентскому собору свою программу. И как следовало ожидать, сопротивления папе со стороны императора Карла V никакого не было. Тем более что против протестантов совместно двигались папско-императорские солдаты. Эти Дни папской победы в Триенте оказались и днями побед на полях сражения против протестантов. От этих побед всего более выигрывал Карл V. Папа, помогавший императору людьми и деньгами, испугался этой победы, которая освобождала Карла V от дальнейшей войны и дала ему возможность заговорить в Триенте языком властелина, только что одержавшего победу над княжеской, лютеранской партией. Папа поспешил поэтому еще до окончательных результатов войны отозвать своих солдат и прекратить высылку денег на театр военных действий, а затем в 1547 г. перенес заседания Триентского собора из германского Тренто, где Павел III чувствовал "дыхание победоносного императора", в Болонью, вторую столицу Папской области, чтобы избежать "засилья" императорской партии. Этим Павел III показал, что он ставил политические интересы выше религиозных и что светское господство дома Фарнезе над Италией ему было дороже победы католицизма над протестантизмом. В тот момент, когда протестантская Северная Германия переживала страшную трагедию в связи с победой Карла V, папа чувствовал себя как бы союзником протестантов и печалился по поводу их поражения - таково было мнение ряда участников Тридентского собора.

Павел III продолжал верить, что война еще не проиграна, что она может повернуться против императора, победа которого ему казалась непрочной. "Он верил в эти благоглупости потому, что ему так хотелось верить", - писал французский представитель при папском дворе королю Франциску I, которого папа убеждал прийти на помощь протестантам.

Ореол победы открывал перед Карлом V возможность "реформировать" католицизм, добиваясь смягчения некоторых его злоупотреблений и усиления значения светской власти по отношению к Риму. Возможно, что на этот "компромиссный католицизм" пошла бы и значительная часть колебавшихся протестантов, если бы Тридентский собор пошел на уступки. Но этих именно уступок боялся больше всего папа, и перевод собора в Болонью, куда не последовало немецкое духовенство, означал провал попыток к соглашению и компромиссу. Отныне в течение короткого времени было два собора, враждовавших между собой и не пользовавшихся авторитетом. Фактически Тридентский собор с 1547 до 1551 г. не функционировал. Он снова открылся под давлением императора в том же германском городе. Болонский же собор, по существу бездействовавший, был распущен 17 сентября 1549 г. незадолго до смерти Павла III.

Трудное положение католицизма во многих западных государствах в момент смерти Павла III заставило кардинальскую коллегию потребовать при избрании нового папы, принявшего имя Юлия III (1550-1555), возобновления Тридентского собора. Это требование поддерживал и Карл V, надеявшийся примирить протестантов с католиками в империи и достигнуть единства веры. Наоборот, Франция была против собора, стремясь к усилению внутри Германии религиозного раскола и ослаблению позиции Карла V. Без особой веры в успех своего дела Юлий III буллой "Cum ad tollenda" созвал в Триенте собор 1 мая 1551 г. Карл V рекомендовал протестантским князьям явиться на него. Некоторые откликнулись на зов императора, так как после поражения протестантов под Мюльбергом (1547 г.) чувствовали себя не в силах противостоять Карлу V.

Однако вмешательство французского короля в пользу немецких протестантов, от которых он получил Мец, Тур, Верден и Камбрэ, изменило положение дел в империи: Карл V снова начал борьбу с протестантами, которые покинули Три-дентский собор. 28 апреля 1552 г. собор прекратил свою деятельность. Этот перерыв затянулся на целых 10 лет, до 1562 г. Папство стремилось нанести удар испано-габсбургской монархии, несмотря на ее преданность католицизму и ее явную ненависть к протестантам. Однако все попытки папства оттеснить Испанию (После отречения Карла V в 1556 г. его "универсальная монархия" распалась: сын Карла Филипп II стал испанским королем, а его брат Фернанд I сделался германским императором) оказались бесплодными, и папская курия сосредоточила свое внимание на борьбе с "внутренними врагами", поднимавшими голову в самой Италии.

Италия покрылась, начиная с опубликования буллы "Licet ab initio" (1542 г.), густой сетью инквизиционных трибуналов. Достаточно было малейшего подозрения в отклонении от католической догмы, чтобы подвергнуться самым суровым преследованиям; даже кардинал Джованни Мороне, в свое время высказывавшийся на вселенском соборе в примирительном духе по вопросу об оправдании верой, был арестован по распоряжению нового папы Павла IV (1555-1559) и должен был публично отречься от своих взглядов, в свое время высказанных на первых заседаниях Тридентского собора. Он был выпущен из тюрьмы только после смерти Павла IV.

Венеция и Неаполь были первыми пунктами, где начала свирепствовать "испанизированная" инквизиция, которая первыми своими жертвами избрала капуцинского викария Окино и августинца Вермильи: они были проповедниками и имели множество последователей. Инквизиция наталкивалась в Италии на пассивное сопротивление народных масс, не желавших выдавать еретиков. На это горько жаловались инквизиторы в Мирандоле и Перголе. В Венеции сама синьория не допускала особенных репрессий в отношении протестантов, и инквизиции приходилось с этим считаться, вот почему на первых порах число смертных приговоров инквизиции было в Венеции сравнительно невелико. Впрочем, синьория вскоре стала уступать, и инквизитор делла Каза в 1549 г. известил Рим, что светские власти Венеции наконец поняли важность борьбы с еретиками и не ставят больше преград Деятельности инквизиции. Об этом свидетельствовал случай со священником из Гелецано, арестованным в 1549 г. за то что он в присутствии 200 прихожан отрицал пресуществление христова тела в евхаристии. Виновный выдал своих учителей, каялся, был лишен звания, в течение двух часов был привязан к позорному столбу, приговорен к 10 годам галерных работ, а затем должен был жить в ссылке. Тяжелее было "преступление" монаха Балдо Лупитено: он за антикатолические проповеди был в 1542 г. арестован и в 1547 г. казнен, а тело его сожжено. Особенно сильно свирепствовала инквизиция в Папской области, в частности в самом Риме. За "одно вольное слово" Анджелико из Кремы в 1546 г. вырезали язык и пожизненно заключили в тюрьму Форте. В том же году в Риме были сожжены испанец Энсинас и француз Жироламо.

Особенно неумолим был Павел IV, который в ряде специальных постановлений объявлял, что все еретики, даже особенно влиятельные, лишаются всех своих прав и преимуществ и каждый верующий имеет право суда над ними. В 1559 г. Павел IV опубликовал впервые папский список запрещенных церковью книг ("Index librorum prohibitorum"), и инквизиционным трибуналам предписывалось следить, чтобы никто не пользовался и не распространял этих книг.

Впервые об издании систематического списка запрещенных книг заговорили на Тридентском соборе еще в 1546 г., когда был издан декрет о запрещении распространения не одобренных церковью изданий Св. писания и комментариев на него. Павел IV дополнил этот декрет специальным списком запрещенных книг, а возобновивший в 1562 г. свои занятия Тридентский собор издал новый список, много раз, вплоть до наших дней, переиздававшийся и дополненный различными запрещенными книгами. Список этот и получил название "Индекс" ("Указатель") ("Индекс запрещенных книг" (лат. "Index librorum prohibitorum") - издававшийся Ватиканом в 1559-1966 гг. список произведений, чтение которых запрещалось верующим под угрозой отлучения от церкви. В "Индекс" включались тысячи названий, среди которых находились произведения выдающихся мыслителей, ученых, писателей ). Собор закрылся в 1563 г., а постановления его были утверждены особой буллой в 1564 г. (Оценивая значение Тридентского собора, К. Маркс писал: "Этот собор монархическую власть папы поставил на место аристократической власти собиравшихся на синод епископов" (Архив К. Маркса и Ф. Энгельса, т. 8, с. 46))

Большую роль играли на Тридентском соборе иезуиты, которые с этого времени приобрели особо сильное влияние на политику Рима. Иезуиты настойчиво требовали усиления наблюдения за просветительской деятельностью лютеран и в инквизиции видели главное средство борьбы с "видимой и невидимой заразой". При Павле IV гонениям наравне с протестантами подвергались евреи: булла 1559 г. предписывала им ношение обязательного отличительного знака на одежде, проживание в специальном городском квартале и немедленную распродажу всего недвижимого имущества. Евреям запрещалось держать христианскую прислугу, работать в дни католических праздников, лечить христиан и торговать съестными припасами и вообще чем бы то ни было, за исключением старого платья. В духе общей политики преследования "опасных" книг Павел IV особыми распоряжениями требовал уничтожения еврейских книг, сожжения Талмуда и преследования тех, которые хранят у себя эти книги. Не менее жестоко преследовались при нем и мараны. В 1555 г. папа приказал арестовать в Анконе, крупном торговом центре, имевшем особенно оживленные сношения с Востоком, всех маранов и евреев, живших там в количестве 30 тыс. 60 арестованных немедленно приняли католичество и как "раскаявшиеся еретики" были сосланы на остров Мальту; 25 оставшихся верными иудейской религии были публично сожжены; многие оказались давно крестившимися и исполнявшими все предписания католицизма, а потому они были лишь изгнаны из Анконы. К изгнанникам присоединились беглецы из разных пунктов Папской области, в которой свирепствовала с особенной силой самая черная реакция. Так как среди арестованных в Анконе оказалось несколько турецких евреев и маранов, то султан Сулейман обратился с письмом к Павлу IV. В нем он выражал недоумение по поводу жестокости со стороны церкви, которая требует от своей паствы любви и жалости к ближнему. Преподав папе урок веротерпимости, султан угрожал контррепрессиями в отношении христиан, проживающих в Турции, если папа немедленно не освободит арестованных турецких подданных. Публично униженный и осмеянный, Павел IV вынужден был открыть двери тюрьмы перед турецкими евреями и маранами. В гневе им был издан закон о ношении евреями особых желтых шляп во всей Папской области; кроме того, евреи были накрепко заперты в гетто.

Павла IV буржуазные историки нередко называют последним представителем эпохи Ренессанса на папском престоле. Этим они хотят сказать, что после Павла IV ни один папа не заботился более о развитии в Папской области искусства л литературы. В действительности с его именем связано чудовищное истребление книг и борьба против науки и ученых. К этому нужно прибавить еще, что Павел IV энергично осуществлял традиционную папскую политику непотизма, основанную на насаждении "племянников" в разных областях папского государства. "Государство, состоявшее из князей объединенных общностью крови" - таков был идеал многих пап эпохи Возрождения.

Вся деятельность пап этого времени знаменуется стремлением расширить самостоятельное папское государство путем установления равновесия между боровшимися за господство в Италии крупными державами. При этом Папская область служила как бы регулятором этого равновесия и старалась побольше выгадать от этой игры.

Не будучи настолько сильной, чтобы существовать независимо от других государств, она не была и настолько слаба, чтобы ее можно было совершенно игнорировать в ожесточенной борьбе, которую вели между собой Франция и испано-габсбургская монархия. Интересы папства всегда принимались во внимание, по крайней мере на словах, обеими сторонами; они обычно сулили золотые горы папству, если оно силой своего авторитета поддержит ту или иную из борющихся сторон.

Начало понтификата Павла IV совпало с заключением мира в Германии между католиками и протестантами (так называемый Аугсбургский религиозный мир 1555 г.), упрочением в Испании Габсбургской династии и дальнейшим укреплением французской монархии. Все это свидетельствовало о консолидации крупных государств Западной Европы и о сильнейших ударах по папской политике, стремившейся сохранить свое существование путем спекуляции на противоречиях интересов других государств.

Крушение политики борьбы за независимое папское государство поставило перед папой новую проблему. Нет ли иного пути к упрочению папской власти? Представляет ли независимость маленького государства, достигаемая путем лавирования между отдельными крупными государствами, искусственно вовлекаемыми в войну, - представляет ли такая независимость тот идеал, от которого папство не может отказаться и который оно должно проводить во всех своих государственных начинаниях? Разве не более высоким явилось бы папское руководство христианским миром, всей вселенной без непременного условия существования самостоятельного папского государства, имеющего династический суррогат в лице эфемерных непотов? Разве мировое государство католической церкви не было бы во много раз богаче и могущественнее, чем папа-государь, живущий в своем маленьком государстве, среди бушующего моря страстей захватчиков разного масштаба и калибра? Не бороться с каждым конкурирующим государством, не балансировать между соперниками, чьи претензии постоянно вызывают недовольство то одной, то другой стороны, а задаться новой целью, которая, вместо опасных интриг, дает возможность папству деятельно помогать "всем" государствам, преданным католицизму. За эту помощь (а точнее, службу) получать от каждого соответствующую мзду - таковы те идеи, которые должны были бы, по мнению некоторых представителей папских кругов, лечь в основу новой политики всемирной католической церкви.

Зачем стремиться господствовать над силами, которые тебя всегда превосходят, когда можно покупать их благосклонность образцовой службой, помощью в том деле, которое осуществляется силами того или иного католического государства? Пусть отдельные государства борются между собою, папство может и должно быть полезно каждому из них и, служа всем, выиграть для себя больше материального и морального капитала, чем борьбой за независимую политическую роль во всем мире с главами отдельных европейских государств во имя создания сильного, самостоятельного папского государства.

Но как добиться такого руководства, как сделаться необходимым союзником, чьей помощью будут дорожить борющиеся между собой государства Западной Европы? Не упрочение своего маленького государства, разумеется, даст папству такую силу и не эфемерное существование папской династии в ограниченных пределах Центральной Италии может способствовать тому, что папство явится желанным, полезным и необходимым союзником в борьбе того или иного государства за какие-либо цели, - папство будет действительно искомым, желанным союзником королей лишь тогда, когда оно будет господствовать над умами, над волей и сознанием каждого народа, каждого человека. Пусть папство двигает людьми - его власть будет крепнуть сама собою; пусть папство господствует над умами - его господство над телами придет само собою; пусть папство печется о духовной власти - власть материальная не заставит себя долго ждать; пусть папство помнит, что идеал духовного государства кует господство материальное, и пусть не забывает, что величественный ореол духовной власти один только и приличествует "наместнику бога на земле" и что о мощь этого идеала разобьются вдребезги козни врагов католической церкви. Такова была новая теория, выросшая на почве распада феодализма: папство должно отказаться от претензий на политическое господство над императорами и королями. Оно все более и более убеждалось в своей материальной, а потому и политической слабости по сравнению с выросшими национальными государствами. Борьба с последними сулила папству все меньше и меньше шансов на победу, и старая папская политика была оставлена. Прежняя стратегия Рима, имевшая целью подчинить папству центральную светскую власть, пользоваться правом надзора над деятельностью светских властей и располагать особыми привилегиями в деле эксплуатации широких масс и обложения их налогом, со временем уступила место новой политике. Папство отныне должно было усилить свою помощь светской власти в эксплуатации народных масс и само избегать конфликта с государями.

Эта служебная роль папства особенно усиленно пропагандировалась, начиная с ближайших преемников Павла IV, иезуитским орденом, сумевшим понять выгодность "духовного овладения" людьми и заботившимся прежде всего о том, чтобы оказываемая церковью помощь государственной власти самым щедрым образом оплачивалась и чтобы папство, переменившее фронт, материально не только не пострадало, но и многократно выиграло. Отныне папство идет по пути "строительства" не столько своего маленького итальянского государства, сколько всех государств Западной Европы, причем былые раздоры папской власти со светской сменяются совместными усилиями обеих властей в деле эксплуатации широких слоев народа и упрочения феодального общества.

Эта эволюция папства соответствовала общему экономическому развитию в Европе. Выраставшие крупные национальные государства поглощали отдельные маленькие города-республики, хотя бы они и были очень богаты. Так, перед выросшими Англией и Францией склонили голову ганзейские, нидерландские и итальянские свободные коммуны. Буржуазия перерастала городскую территорию и для дальнейшего своего укрепления нуждалась в более обширной территории, в "национальном" государстве. Если в борьбе и конкуренции с большими государствами подрывались силы Генуи, Венеции и Флоренции, Брюгге, Амстердама и Антверпена, то ведь и Риму нельзя было более надеяться на политическое господство над крупными национальными государствами. Подобно ряду ранее независимых коммун, и Рим был осужден на политическое прозябание, на политическую смерть. Уже Н политике папы Павла IV и покровительствуемого им ордена иезуитов причудливым образом переплеталась старая мания величия и стремление к верховенству над всем миром с новым стремлением особенно энергично подавлять малейшее отступление от "божьего слова", которое все сильнее понималось в смысле повиновения властям.

Со своей слабой наемной армией Павел IV боролся по-старому со все еще могучей и сильной Испанией, а в своей булле "Cum ex apostolatus" объявил вне закона всех еретиков и решительно подчеркнул, что он не делает исключения для королей и императора. С другой стороны, ему нужна была "новая инквизиция" по испанскому образцу: вся Италия должна быть охвачена сетью инквизиционных трибуналов, и на вольнодумство должно быть обращено особое внимание церкви.

Павел IV не скрывал своей ненависти к свободной человеческой мысли, науке и просвещению, постоянно подчеркивал необходимость умственного закабаления мира.

Влияние иезуитов резко сказалось на возобновившейся в 1562 г. деятельности Тридентского собора. Собор этот провозглашал принцип всемогущества папской власти. От попыток "реформировать" церковь "в ее главе и членах" не осталось и следа. Дело шло о том, чтобы реставрировать папство в смысле торжества "истинных начал католицизма", как единственной религии, представляющей интересы бога на земле. Отныне не должно быть никакой речи о каких-либо уступках протестантам; всяким сомнениям и колебаниям, что считать ересью, был окончательно положен предел, и так называемому тридентскому исповеданию веры должны были принести присягу все духовные лица и профессора университетов. Авторитет папы был поставлен выше решений вселенских соборов, и "божьему слову", всегда исходящему из уст папы, все должны были отныне беспрекословно повиноваться.

Против непокорных же действовал суровый меч инквизиции, не только каравший "преступников", но и предупреждавший "преступления". Таким предупреждением являлось изъятие из употребления запрещенных книг, указанных "Индексом". Чтобы обеспечить деятельность папской цензуры, папой Пием V (1566-1572) была создана в 1571 г. специальная конгрегация "Индекса" под председательством самого папы. Эта конгрегация просуществовала в своем первоначальном виде до 1917 г., когда она передала свои функции 1 называемой конгрегации святой инквизиции, учрежденной еще в 1542 г. Последнее издание "Индекса" относится к 1934 г., когда он был составлен по распоряжению Пия XI (Последнее издание "Индекса" было предпринято в 1948 г., в понтификат папы Пия XII. С. Г. Лозинского к этому времени уже не было в живых). Каждое новое издание "Индекса" пополнялось "свежим" материалом; старый иногда из него выпадал: папство делало уступку "духу времени". Так, исчез из "Индекса" Галилей, ибо папство, по-видимому, уже примирилось с идеями Галилея. Живущие авторы, под угрозой церковных наказаний, должны подчиниться требованиям "Индекса" и отказаться от своих книг, попавших в него.

"Индекс запрещенных книг" 1783 г.

В "Индексе" значились Декарт и Мальбранш, Спиноза и Гоббс, Локк и Юм, Савонарола и Сарпи, Гольбах и Гельвеций, Вольтер и Руссо, Ренан и Штраус, Тэн, Минье, Кинэ, Мишле, Золя, Флобер, Жорж Санд, Стендаль, Виктор Гюго, Лессинг, Прудон, Мицкевич, Метерлинк, Анатоль Франс, ряд энциклопедий, в том числе знаменитая Энциклопедия великих французских просветителей, почти все произведения которых были занесены в "Индекс". На страницах "Индекса" встречаются имена и духовных лиц католической религии: так "История древней церкви" (русский перевод, 1908) известного французского епископа Луи Дюшена (1843-1922) попала в число запрещенных книг, равно как все работы священника Альфреда Луази. Под особую защиту "Индекс" берет дьявола и ведьму, и потому Мишле и множество других авторов, писавших о дьявольщине, не избежали "Индекса", фигурируют в нем и те католики, которые критиковали принцип непогрешимости папы. Имя "старокатолика" проф. Игнатия Деллингера "украшает" страницы "Индекса".

Мало того, в число запрещенных книг попадали даже такие, которые в свое время были одобрены высшими представителями церкви или иногда даже были написаны папами. Так, на "Примечания к Новому завету" Эразма Роттердамского был наложен запрет, хотя до издания "Индекса" книга эта рекомендовалась рядом епископов и архиепископов. Запрещенным оказался проект улучшения церкви, выработанный еще в 1538 г. специальной комиссией, председателем которой был кардинал Караффа, будущий папа Павел IV. Оказалась под запретом и "Такса святой апостольской канцелярии", представлявшая прейскурант отпущений и диспенсаций, которые продавались папством всем желавшим очиститься от грехов и преступлений.

Издание этой "Таксы" выходило много раз и считалось официальным. По нему наводили справки папские канцеляристы при взыскании платежей за отпущение грехов. "Такса" была издана, между прочим, в 1548 г. в Венеции и имела посвящение папе, гласившее: "Пусть под твоим руководством и твоим покровительством это сочинение вступает в свет Для всеобщего блага". Но "Такса" в дни страстной полемики между лютеранами и католиками служила орудием борьбы против католицизма, и конгрегация "Индекса" без стеснения внесла ее в число запрещенных книг, указав, впрочем, смехотворную причину такой перемены фронта к официальному Изданию: книга эта будто бы была извращена еретиками, т. е. лютеранами. На самом деле причина была иная: ее указал в 1567 г. известный ученый, ректор Сорбонны Клод д'Эспенс. Он писал: "Везде продается, притом дешево, как проститутка, совершенно открыто, книга, напечатанная под названием "Такса апостольской камеры, или канцелярии". Из этой книги читатель может узнать о большем количестве пороков, чем из всех перечней и подытоживаний (summistris et Summariis) самых разнообразных преступлений и пороков. Из этой книги читатель узнает, как за деньги преступления становятся дозволенными и разрешенными. Следует удивляться, как в наше время, в дни религиозного раскола, допускается к распространению каталог самых отвратительных и самых ужасных преступлений, книга столь пошлая и низкая, что в Германии, Швейцарии и везде, где происходит отпадение от римского престола, нет другого произведения, которое могло бы вызвать равное возмущение. Прекрати, Рим, эту безумную дешевую продажу каталога всяких человеческих преступлений... Пусть папа помнит слова о враче, который прежде всего должен самого себя исцелить, и пусть он уничтожит всякие "святые таксы", это позорнейшее и постыднейшее корыстолюбие, заслуженно проклятое многими и многими, и пусть он скорее очистит эту авгиеву конюшню всякого зла и бесчестия" (D'Espence C. In epistolam D. Pauli apostoli ad Titum commentarius. Parisiis, 1567, p. 67, 90).

Кроме "Индекса" запрещенных книг издавался указатель очищенных и подлежащих очищению книг, т. е. таких книг, которые либо уже подвергались частичному исправлению автором, либо должны были ему подвергнуться, если автор не хочет оказаться среди писателей, зачисленных в "Индекс". Еще до составления "Индекса" церковь время от времени публиковала декреты, на основании которых книги изымались из употребления, а их авторы подвергались суровым наказаниям. На Констанцском соборе ссылались на подобного рода декреты, и на их основании было запрещено чтение Яна Гуса. С изобретением книгопечатания, в особенности с оживлением его в эпоху Реформации, по инициативе папы Льва X начались систематические изъятия "вредных и опасных" книг, причем дело это было папой поручено архиепископам Трира, Майнца и Магдебурга, которые должны были держать на учете "всякое писание". Латеран-ский собор 1515 г. не только присоединился к этой "конституции" Льва X, но и распространил ее на весь католический мир.

Впоследствии, для лучшей осведомленности, было введено обязательное доносительство на "опасные" книги.

Параллельно с "Индексом" установлена еще с XVI в. предварительная церковная цензура, которая лежит на обязанности папского викария в Риме, отдельных епископов во всех епархиях и инквизиторов. За нарушение правил предварительной цензуры, помимо уничтожения книги, виновные подвергались денежному штрафует 100 дукатов, запрещению печататься, а иногда отлучению от церкви. Предварительная цензура ссылается в оправдание своего существования на ту же конституцию Льва X. Помимо цензурного разрешения папство ввело практику предварительного одобрения - апробацию, через нее должны пройти книги, имеющие следующее содержание: "теологию, историю церкви, церковное право, естественную теологию, этику и другие религиозно-нравственные отрасли знания". Конгрегация может выдать любую запрещенную книгу какому-либо "специалисту", известному ей и преследующему "доброе дело".

Прикрыв себя щитом старых католических догматов, освященных Тридентским собором, вырвав из своего лона слабые соглашательские элементы, готовые идти на частичные уступки протестантам и другим вероотступникам, сделав энергичный призыв к "возврату" к аскетической, нравственной жизни, провозгласив авторитетом папу и признав все традиции церкви столь же священными и обязательными, как Ветхий и Новый заветы, католицизм почувствовал себя как бы возрожденным к новой борьбе. Опираясь на иезуитский орден, католицизм в лице папы выдвигал на первый план требование о духовном, а не о политическом господстве над миром. Что духовное господство не являлось самоцелью, а было лишь средством к достижению материального и политического господства, не представляло сомнения: духовная ширма в этот исторический момент была для церкви необходима, так как опасная для нее обстановка не позволяла ей идти к цели прежним путем.

"Аугсбургский религиозный мир" 1555 г. предоставил право каждому имперскому чину исповедовать религию, какую он считает истинной; этим самым религию владетельного князя обязаны были исповедовать и все его подданные. Это обстоятельство предопределяло и путь, по которому католическая церковь могла идти в поисках надежного союзника. Вследствие успехов реформационного движения обстановка становилась для папства все более трудной. В 1557 г. Столики лишились в Вюртемберге всех монастырей. В 1558 г. во многих городах графства Эттинген были изгнаны католические священники и монахи. Университетские кафедры оказались в руках противников католицизма. Венский университет за 20 лет не дал ни одного католического теолога. В университете в Диллингене, основанном для борьбы против протестантизма, преподавателями были испанцы: нельзя было найти ни одного подходящего для этой цели немецкого теолога. Молодежь, по заверениям официальных лиц, увлекалась протестантскими профессорами и слышать не хотела о католическом учении.

Не лучше обстояло дело за пределами Германской империи. По словам венецианского посланника Микели, в 1561 г. три четверти французского населения с увлечением говорило о Кальвине, авторитет которого тем более магически влиял на французов, что он сам был родом из Франции. "Удивительнее всего, - пишет Микели, - что даже духовенство переходит на сторону Кальвина, и вообще люди моложе сорока лет редко продолжают оставаться верными делу католицизма".

Еще более напряженная обстановка создалась в Нидерландах. Здесь в борьбе католицизма, насильственно охранявшегося феодально-клерикальной Испанией, против местной кальвинистически настроенной буржуазии накоплялась классовая, национальная и религиозная ненависть, проявившаяся так ярко в Нидерландской революции. Именно в Нидерландах была найдена почва для совместных союзных действий католической церкви и королевского абсолютизма. С помощью церкви здесь искоренялось все, что было направлено против абсолютизма - как в политической, так и в религиозной области. С помощью инквизиции и светских военных судов в богатейших нидерландских городах велась кровавая борьба с кальвинистами и приверженцами независимости Нидерландов, с борцами за национальную и культурную свободу. По определению Гуго Греция, число жертв в Нидерландах доходило до 100 тыс.- цифра, которую повторяет множество историков. Л. Ранке говорит о 35 тыс. протестантов, погибших до 1562 г. Венецианский посланник Наваджеро писал, что за 20 лет реакции в провинциях Голландии и Фрисландии погибло свыше 30 тыс. человек "за анабаптистские грехи". Герцог Альба с гордостью говорил, что за шесть лет его правления "через его руки прошло" свыше 18 тыс. человек, которых ожидала казнь. На эту цифру ссылаются и Генеральные штаты, заседавшие через несколько лет после революции в Антверпене.

Так начала свою борьбу с врагами католицизма контрреформация в Нидерландах, где ей не удалось вытравить "лютеранскую заразу", так как северная часть страны, под именем Соединенных Нидерландских Штатов, отделилась от Испании, провозгласила свою независимость, объявила себя республикой и порвала, с католической религией. Этим путем голландская буржуазия нанесла сокрушительный удар одновременно королевскому и папскому абсолютизму в лице испанского короля Филиппа II из династии Габсбургов и пап Пия V (1566-1572) и Григория XIII (1572-1585).

Еще до своего поражения в Нидерландах Филипп II и Пий V указывали французскому правительству на необходимость подавления протестантского движения во Франции. Папа обнаружил при этом даже готовность идти на жертвы: так, он разрешил французскому правительству продать часть церковного имущества и получить 1,5 млн. ливров, которые предлагал использовать на эти цели. Кроме того, в Папской области был объявлен сбор денег на военную помощь католикам Франции.

Итальянские князья должны были участвовать в этом предприятии, а сам папа организовал небольшой отряд, отправил его через Альпы к командующему и приказал беспощадно уничтожать протестантов, не делая исключения ни для кого. В то же время во Францию были отправлены в большом числе иезуиты, открывшие в Турноне, Бильоне, Тулузе, Бордо и Лионе специальные школы. Проповедник и богослов Эдмонд Ожье развил широкую деятельность во всей Франции. Его имя стало особенно популярным в Лионе среди верующих, а также среди крупной землевладельческой знати в Париже. За короткое время его "Катехизис" в одном Париже разошелся в 38 тыс. экземпляров. Одновременно с Ожье проявил кипучую деятельность иезуит Малдонат родом из Испании.

Под влиянием папской и иезуитской агитации во Франции начались военные столкновения между протестантами и католиками. Когда протестанты при Монконтуре потерпели поражение, папа с особым торжеством переслал в Латеранский Дворец захваченные у протестантов знамена. Он уже мечтал, что подавление протестантов во Франции даст ему возможность убедить французское правительство объявить войну Англии, где царствовала в это время Елизавета, которую папа отлучил от церкви и считал злейшим врагом христианства, поскольку она стояла на стороне протестантов.

К антианглийской кампании папства присоединился и испанский король Филипп II, видевший в Англии сильного морского соперника и желавший устранить этого "морского разбойника" с путей, связывавших Испанию с ее американскими колониями. Но если материальные интересы Испании, окрашенные в религиозный цвет, толкали ее на путь войны с Англией, то не в интересах Франции было чрезмерное увеличение сил Испании и превращение ее в могущественную державу Западной Европы.

Естественно, что иезуитские планы образования союза Испании, Франции и папства против "еретической" Англии натолкнулись на затруднения внутри Франции, раздиравшейся острыми внутренними противоречиями между земельной аристократией и растущей буржуазией, вылившимися в форму борьбы между католицизмом и протестантизмом.

24 августа 1572 г. началась резня протестантов в Париже, известная под названием Варфоломеевской ночи. В течение немногих часов в столице Франции было убито свыше 2 тыс. протестантов. На следующий день правительство распорядилось начать преследование протестантов и в провинции. В Лионе было убито 800 человек, в Орлеане - 500, в Мо - 200, в Труа и Руане были задушены все арестованные накануне протестанты. В общем во Франции погибло в течение двух недель около 30 тыс. протестантов.

Папа Григорий XIII (1572—1585)

Папа Григорий XIII при известии о "подвигах" Варфоломеевской ночи иллюминировал Рим и важнейшие пункты своей области, выбил медаль в честь этого богоугодного дела и отправил в Париж кардинала Орсини для поздравления "христианнейшего короля и его матери" - Карла IX и Екатеины Медичи. От папы не отстал и испанский король Филипп II, восторгавшийся "сыном, что у него такая мать, и матерью, что у нее такой сын" (Активными организаторами Варфоломеевской ночи были французский король Карл IX и его мать Екатерина Медичи).

Папа Григорий XIII и испанский король Филипп II намеревались устроить Варфоломеевскую ночь и в Англии. Хотя здесь и было еще много католиков, связанных с феодальными кругами, однако ввиду антикатолических интересов побеждавшей буржуазии положение здесь было сложнее, чем во Франции, и необходимо было проявить особую гибкость. Не на Англии, а на Ирландии сосредоточилось в это время внимание контрреформации. Ирландия находилась под тяжелым тройным гнетом Англии: классовым, национальным и религиозным. По сведениям, доходившим в Рим, достаточно было 500 человек, чтобы поднять Ирландию против Англии, перерезать англичан, живших в Ирландии, и затем вторгнуться в пределы самой Англии и там учинить такую же кровавую бойню, как это было сделано во Франции в августе 1572 г.

С этой целью Григорий XIII вступил в тайные переговоры с авантюристом Стэклеем, которого стал звать маркизом Лейстерским, выдал ему 40 тыс. скуди для организации похода в Ирландию и связал его с ирландским эмигрантом Фицджеральдом, на средства папы организовавшим у французского побережья небольшой морской отряд. Экспедиция Стэклея и Фицджеральда получила средства также от Филиппа II. Казалось, что снова начнут действовать объединенные папско-испанские силы. Но в последнюю минуту Стэклей нашел более выгодное поле действия в Африке, а в Ирландии стал действовать один Фицджеральд, который после успешного вторжения вскоре натолкнулся на большие силы англичан. Им не стоило большого труда подавить вспыхнувшее по наущению папы восстание на острове, и Григорию XIII пришлось убедиться, что избранный им путь реставрации католицизма в Англии не может привести к цели.

Тем не менее Григорий XIII упорно продолжал борьбу против королевы Елизаветы: отлучил ее от церкви, объявил лишенной престола и поддержал ряд заговоров на ее жизнь. Он оправдывал убийство королевы опасностью, какую она представляла для дела "истинной веры" не только в своей стране, но и для Нидерландов, Франции и вообще для всей 3ападной Европы.

Попытка папской курии опереться на Испанию в борьбе против Англии окончилась неудачей. Испания потеряла в 1588 г. свой большой флот - "непобедимую" армаду и вынуждена была признать свое бессилие. Поэтому папство решило развернуть "духовное" наступление на Англию, осуществляя его медленно и постепенно, прибегая к помощи иезуитов. Сначала в Дуэ, а потом в Риме стали устраивать иезуитские английские школы, в которые принимали лишь тех, кто давал клятву по окончании школы целиком посвятить себя борьбе за торжество католической веры в Англии.

Путь "духовной сапы" оказался плодотворным для папства, и Григорий XIII стал его проводить повсюду: в Вильне, Клаузенбурге, Стокгольме, Люцерне появились иезуитские школы и семинарии, воспитанники которых специально занимались борьбой против протестантизма и пропагандой "истинной" христианской веры. Эти "духовные борцы" ни перед чем не останавливались. Так, пять швейцарских кантонов в 1565 г. заключили с Пием IV оборонительно-наступательный союз, для осуществления которого в 1570 г. некий Пфиффер, провозглашенный "швейцарским королем", пытался оторвать от Швейцарии семь кантонов. В 1574 г. в Люцерн были приглашены иезуиты, в 1579 г. здесь появился папский нунций, организовавший "золотой союз" и вступивший в переговоры с Филиппом II. В результате подрывной деятельности папистов в Швейцарии началась гражданская война: в Вальтеллине было убито 600 протестантов, и Вальтеллина вышла из кантона Граубюнден. В Валлисе были уничтожены поголовно все протестанты; в 1591 г. епископ Христофор Бларер вернул в лоно католицизма кантон Базель, и иезуиты осели в Прунтруте.

В тех частях Германии, где протестантизм не одержал полной победы, католическая церковь особенно усилила свою деятельность. С помощью дворянства иезуиты должны были не только отстоять католические области Германии, но и повести наступление на протестантские. Руководствовались при этом главным образом принципами папского представителя Минуччи, считавшего, что в первую очередь должно быть "завоевано" дворянство, заинтересованное в том, чтобы только люди дворянского происхождения имели право на милости. Даже в школы старались принимать лишь дворян. Минуччи требовал, чтобы дворян не слишком "огорчали" недопущением множества бенефициев в одних руках. Он предостерегал против привлечения ученых к делу католицизма. "Некоторые из них, конечно, могут быть очень полезны, - писал он, - но, как правило, они принесут католицизму вред, так как отвергнут принцип наследственного и исключительного права дворянства на бенефиции и другие выгодные должности". Проникновение в религию недворянских взглядов, заявлял Минуччи, легко может оттолкнуть дворянство, составляющее главнейшую опору католицизма. По мнению того же Минуччи, после тех ударов, которые были нанесены папству и католицизму в Нидерландах и Англии, опасно было действовать открыто, с помощью одной лишь силы. Нужно было работать "для блага истинной церкви" осторожно, скрытно, и партия Минуччи вскоре присоединилась к "духовной сапе" иезуитов, особенно рекомендуя привлекать на сторону католицизма крупных князей, герцогов и королей.

Примером служил баварский герцог Альбрехт V (1550- 1579), приютивший у себя иезуитов и предоставивший им в распоряжение университет в Ингольштадте. От населения потребовали немедленно присяги тридентскому вероисповеданию, запрещено было посещение иностранных университетов, назначен был высший религиозный совет, организовался "земский союз", стремившийся объединить всех католических князей Германии с Испанией и Римом. Сын Альбрехта Эрнест сосредоточил в своих руках множество епископств и тем увеличил могущество Баварии. Он был епископом Фрейзинга, Гильдесгейма, Льежа, Мюнстера, а также архиепископом Кельна и имперским аббатом Стабло и Мальмеди.

Такое же положение создалось и в Австрии, где иезуит Мельхиор Клезель, имевший огромное влияние на императора Рудольфа II, изгнал в 1578 г. из Вены всех протестантских проповедников, организовал в ряде городов католические советы и закрыл многие протестантские церкви. В 1595-1597 гг. в ответ разразилось крупное крестьянское восстание, которое было потоплено в народной крови. Одним из результатов поражения восстания было массовое насильственное обращение австрийцев в католицизм. Большую "идеологическую" роль играл при этом основанный в 1586 г. Грацский университет, рано попавший в руки иезуитов. В 1588 г. из Зальцбурга были изгнаны все некатолики. Не лучше обстояло дело в Вюрцбурге, где епископ Юл Эхтер насаждал с 1584 г. тридентизм: в течение одного года было изгнано 162 проповедника, а 62 тыс. протестантов были насильственно обращены в католическую веру. В Кельне в это время происходила настоящая война из-за кандидатуры на архиепископское кресло: католики призвали на Помощь Испанию и Рим. С большим трудом кельнским архиепископом был избран упомянутый баварский герцог Эрнест, ставший благодаря этому одним из семи курфюрстов, избиравших германских императоров.

Продолжая борьбу за германских князей, Минуччи требовал от папы в особом тайном меморандуме создать в Риме для Германии датарий (распределитель духовных мест) и составить перечень наиболее знатных дворянских фамилий. Составление такого "каталога нисходящей знатности", советовал Минуччи, лучше всего поручить "отцам иезуитам" или папскому нунцию в Германии. Отныне каждая открывающаяся должность будет заниматься в соответствии со степенью знатности кандидата. Ни один капитул, никакой каноник не сможет возражать против назначения, исходящего законным образом из Рима. Значение же последнего поднимется на необычайную высоту как в материальном, так и в моральном отношении.

Тактика, разработанная Минуччи, достигла цели: в 1588 г. он представил папе свои "соображения", а уже в 1590 г. баденский герцог Яков начал вести особый список представителей германской аристократии, перешедших в лагерь католицизма.

Были, однако, случаи и обратного перехода, и не только в Германии, но и в некоторых других странах, - там, где шла классовая борьба с переменным успехом то в пользу буржуазии, то в пользу крупного феодального землевладения. Так, французский король Генрих III, бывший долгое время игрушкой в руках католической партии, внезапно сверг с себя "это тяжкое иго", арестовал архиепископа Лиона и кардинала Бурбона и даже убил герцога Гиза и его брата, кардинала. Папа Сикст V (1585-1590), возмущенный тем, что "благородный член святого престола" был убит светской властью без суда и приговора, резко упрекал своего легата в Париже Морозини, почему он не отлучил от церкви короля: "Он должен был это сделать, если бы ему это стоило даже ста жизней". Папа предложил Генриху III под угрозой отлучения от церкви немедленно выпустить из тюрьмы арестованных кардинала и архиепископа и явиться в Рим. Свою резкость Сикст объяснял "ответственностью перед богом, который счел бы его самым бесполезным папой", если бы он решительно не реагировал на "святотатственные поступки" Генриха III.

23 июня 1589 г. папский приказ с предостережением, что король погибнет, подобно царю Саулу, если не подчинится папе, был доставлен в Париж, а 1 августа доминиканский монах Жак Клеман убил Генриха III ударом кинжала. Накануне кордельерские монахи сняли "голову" на портрете Генриха, и религиозные процессии шли, выкрикивая: "Погаси, господи, род Валуа", а в главном парижском соборе настоятель Пижена произнес проповедь на перифраз стиха Виргилия: "Пусть мститель восстанет из наших костей и огнем и мечом уничтожит Валуа, этот род тиранов".

Сам папа в убийстве Генриха III увидел, что "бог все-таки не покидает своей Франции"; ведь в убийстве Генриха "бедным монахом" с особой силой проявилось "вмешательство всевышнего". Однако "бог" требовал и "человеческого вмешательства". Папа немедленно сместил недостаточно решительного парижского легата Морозини, назначил энергичного Гаэтано, вступил в переговоры с испанским королем Филиппом II, предлагая ему французскую корону и обещая послать на помощь 15 тыс. солдат и 800 лошадей, не считая постоянной денежной субсидии на ведение войны. Франция должна была стать испанской провинцией - того требовали интересы католицизма. Это было и в интересах религиозного фанатика Филиппа II, сына "универсального императора" Карла V. Гаэтано уже приготовил приказ о введении во Франции инквизиции и об отмене галликанской "свободной церкви". Приказ этот, однако, никогда не был осуществлен. Король Генрих IV, представитель новой династии Бурбонов, опубликовал в 1598 г. Нантский эдикт, предоставивший во Франции почти полное равноправие гугенотов с католиками.

Покончив таким образом с религиозными войнами, тянувшимися свыше 30 лет, Франция двинулась по пути абсолютизма, враждебного феодальному сепаратизму аристократии, но вполне сочетавшегося с социально-политическими интересами феодального класса в целом, с феодальной эксплуатацией народа, выгоды которой, наравне с землевладельческой знатью, сумела использовать для себя и церковь во главе с римским папой. Солидарность с Римом реализовалась на деле. Генрих IV в 1597 г. содействовал папе в его стремлении присоединить к Папской области город Феррару. Этот город - один из центров гуманизма, в котором велись оживленные диспуты о Гомере, Виргилии, Аристотеле, папство вскоре превратило в монастырско-кладбищенский город, жители которого массами стали переселяться в Модену, тем более что в Ферраре в большом числе появились инквизиторы, выискивавшие все новые жертвы.

Значительное ослабление позиций католицизма в конце XVI в. папство пыталось компенсировать путем активизации деятельности инквизиции. Усилились жестокие преследования всякого вольного слова, свободной мысли. Долгие годы в застенках инквизиции томился мужественный борец за свободу своего народа, родоначальник утопического коммунизма Томазо Кампанелла. По обвинению в ереси 17 февраля 1600 г. был сожжен живым на костре осужденный инквизицией Джордано Бруно.

Еще будучи монахом, Бруно вызвал преследование со стороны доминиканцев за отрицательное отношение к учению о троичности и воплощении бога. Впоследствии Бруно стал устно и печатно распространять атеистические идеи, он резко выступал против католицизма, называя его "торжествующим зверем". Бруно нападал и на церковь вообще, эту "матерь и дочь мрака и заблуждений", не делая исключения и для протестантизма, который он обвинял в "узком фанатизме". Особенно возмущала Бруно столь ревностно проповедовавшаяся церковью вера в различные авторитеты. Он издевался над теми, кто смотрит на окружающий мир "чужими глазами" и вечно ссылается на "бедного Аристотеля", "которого они не понимают и никогда не читали". "Авторитет, - говорил Бруно, - есть познание при чужом свете", истина добывается сомнением во всем, обращением к собственному разуму; прежде всего необходимо "прогнать сон и тучи многих измышлений, которые затмевают ум". Но основное "преступление" Бруно состояло в том, что он разделял и развил взгляды Коперника в области астрономии и своим учением о множественности миров нанес сокрушительный удар теологии. Этого было достаточно, чтобы он был приговорен к сожжению на костре. Сам Коперник избежал такой участи, так как не напечатал при жизни ни одного своего сочинения. Когда его преданный ученик Иоахим Ретик опубликовал в 1539 г. краткое изложение системы мира Коперника, то вызвал страшный гнев церкви - не только католической, но и протестантской. Лютер и Меланхтон (Филипп Меланхтон (1497-1560) - немецкий богослов, сподвижник М. Лютера, ставший после его смерти вождем немецкого лютеранства), которые одновременно с Ретиком состояли профессорами в Виттенберге, никак не могли примириться с "изменой" своего товарища по университету, перешедшего к изучению "проклятой" астрономии. Особенно их возмущало, что Коперник по настоянию именно Иоахима Ретика опубликовал за несколько дней до смерти свое произведение "Об обращениях небесных кругов", которое дало "отставку теологии". "С этого времени исследование природы по существу освободилось от религии... развитие науки пошло гигантскими шагами" ( Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 509).

Впоследствии Галилео Галилей (1564-1642), обосновавший принцип небесной механики, сделался приверженцем системы мира Коперника и в частном письме от 1613 г. к аббату Кастелли отстаивал взгляды Коперника против нападок церкви. Письмо это попало в руки инквизиции, объявившей учение Коперника еретическим и принудившей Галилея дать торжественное обещание не защищать и не распространять впредь этого учения. В 1632 г. Галилей, рассчитывая, что решение инквизиционного трибунала не будет строго соблюдаться, опубликовал сочинение "Диалог" в виде разговора собеседников, посвященное системам Коперника и Птолемея.

В лице Простака (Симпличио) из "Диалога" иезуиты увидели самого папу Урбана VIII, считавшего, что "всемогущество бога нельзя ограничить никакой необходимостью", и возобновили процесс против Галилея. Он был немедленно арестован инквизицией в Риме. Хотя Галилей выразил готовность дополнить "Диалог" категорическим опровержением учения Коперника и даже принес публичное покаяние в церкви св. Марии, он был объявлен "узником инквизиции". В этом "звании" он пробыл девять лет; ему были запрещены разговоры о движении Земли и печатание каких-либо трудов. Слепой, он по-прежнему оставался "узником инквизиции" в Риме и лишь незадолго до смерти ему разрешено было переехать к себе.

Трагической оказалась судьба Джулио Чезаре Ванини, одного из ранних учеников и последователей Джордано Бруно. Ванини преподавал философию преимущественно в Лионе и Тулузе и был заподозрен в атеизме. Хотя он написал в целях рассеяния подозрения специальную работу против атеизма, церковь нашла и в этой книге много предосудительных мыслей, и Ванини оказался в числе подозрительных людей. Когда в 1616 г. он опубликовал книгу "О поразительных тайнах природы", в которой развивались пантеистические идеи, он был обвинен в атеизме и затем приговорен к сожжению. Ванини предварительно должен был Всенародно покаяться, стоя одетым в саван и с факелом в руке; затем его должны были влачить лошадью на плетенке, отрезать ему язык, "изрыгавший кощунство", а после этих надругательств и мучений его надлежало удушить и сжечь на костре. Ванини, услышав, что он должен покаяться перед богом, королем и судом, заявил: "Нет ни бога, ни дьявола, так как если бы бог был, я попросил бы его поразить молнией парламент, как совершенно несправедливый и неправедный, если бы был дьявол, я попросил бы его также, чтобы он поглотил этот парламент, отправил его в подземное царство, но так как нет ни одного, ни другого, я ничего этого не делаю" ( См.: Рутенбург В. И. Великий итальянский атеист Ванини. М., 1959, с. 99). Приговор над 34-летним мучеником науки был приведен в исполнение в феврале 1619 г. Он был живым сожжен на костре.

Купола храм смотрите на http://vrnkp.ru.