ПАПСТВО В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ

Не везде развитие буржуазии шло одинаково, и не повсюду в равной степени благоприятно складывались условия борьбы новых начал со старыми. Италия в силу ряда социально-экономических причин шла в авангарде борцов за новые идеалы. Расшатавшемуся авторитету католицизма был противопоставлен авторитет древнего мира. Увлечение античным миром не могло проникнуть в толщу городского населения. Интеллигенция, мало связанная с народными массами, не находила в них ни моральной, ни материальной поддержки и искала ее у богатых бездельников, у меценатов. Таким "меценатом" и был папа Николай V (1447-1455), страстный любитель каллиграфически переписанных и изящно перепечатанных книг, человек с развинченными от пресыщения нервами. Меценатство требовало огромных средств. Николай находил их в продаже индульгенций, в устройстве в 1450 г. особенно торжественного юбилея и в использовании слабости центральной власти Германии, где за коронацию (последнее коронование германского императора римским папой) папа получил от Фридриха III право эксплуатации обширной империи, ставшей с тех пор вплоть до Реформации золотым дном для папства.

По тому же пути паразитического меценатства, требовавшего огромных средств, шли и ближайшие преемники Николая. В подыскании предлогов к введению новых налогов некоторые папы проявляли настоящую виртуозность. Излюбленным способом для этого была "турецкая опасность". Наравне с политической раздробленностью Германии она служила неисчерпаемым источником выколачивания средств из народа.

Однако угроза со стороны турок росла. В 1444 г. при Варне, а в 1448 г. на Коссовом поле они разбили армии европейских христианских государей и подошли к границам Венгрии.

Папа Николай V вынужден был предоставить верующим право не приезжать из Венгрии в Рим на юбилейный 1450 год и средства, тратившиеся на отпущение грехов, употребить в половинном размере на оборону страны против мусульман. Эта мера Николая V была, очевидно, продиктована общественным мнением Рима, где гуманисты требовали оказания помощи Византии, указывая, что с ее гибелью будет уничтожена масса античных предметов искусства и погибнут не только "схизматики", но и проживающие в Византии католики. Гуманисты указывали также, что за Константинополем жертвой нападения турок явится Рим и что в интересах Европы всемерная его защита. Против гуманистов выступали "истые" католики, точка зрения которых сводилась к тому, что с еретиками нельзя иметь никаких дел, а тем более оказывать им помощь. Николай V занял "колеблющуюся" позицию: он послал в 1452 г. гуманистически настроенного кардинала с 200 солдатами в Византию, обещав "дальнейшую помощь" императору Константину Палеологу. Но православное духовенство, в особенности монахи, увидели в этом возобновление Флорентийской унии и с лозунгом "лучше турецкий тюрбан, чем римская тиара" отклонили помощь как раз в тот момент, когда турецкое 160-тысячное войско стало осаждать Константинополь. Турки-победители признали "православного" патриарха Геннадия, олицетворявшего отказ от помощи латинян.

Взятие Константинополя в мае 1453 г. вызвало попытку Запада провозгласить крестовый поход во главе с папой против Турции; но переговоры показали, как противоречивы были интересы католического мира. Генуя, Флоренция, Милан, Рим, Неаполь и империя - каждый обусловил свою помощь одновременным выступлением соседа, и до смерти Николая V в 1455 г. фактически ничего не было сделано. Папа Каликст III (1455-1458) обратился к герцогу Бургундскому, отпустил ему и всей его армии грехи, обложил налогом доходы всех церквей (взималась десятая часть) и опубликовал буллу "In sacra", своего рода воззвание "капитана тонущего корабля". К Бургундии примкнули некоторые итальянские государства, а когда нашелся и опытный кондотьер Джакопо Пиччинино, то крестовый поход казался обеспеченным. Вскоре, однако, начались на денежной почве недоразумения: Пиччинино требовал 100 тыс. гульденов, Каликст III и некоторые государи отказались превратить Италию в плательщицу кондотьера, а папа отлучил от церкви этого "разбойника, врага бога и людей"; были отлучены и все его сторонники. Поход в Константинополь расстроился. После новых попыток помочь христианскому делу была сколочена в 1456 г. небольшая армия, и три галеры с кардиналом-адмиралом Лодовико Скарампо вышли в Эгейское море спасать острова от мусульманской опасности. Хиос и Лесбос отказались от протянутой им руки; только Родос и Лемнос с надеждой взирали на Скарампо с его 5 тыс. солдат. Но надлежащая помощь могла быть оказана, если бы в крестовом походе участвовали и крупные государства. Между тем Франция только накануне закончила Столетнюю войну и запретила опубликование буллы о налоге для похода на Восток. Венеция дорожила торговлей с Турцией и не желала крестовым походом нанести удар своим торговым интересам. Не отозвались ни Флоренция, ни Генуя, несмотря на угрозы папы применить всеобщий интердикт. В Германии, по инициативе всех трех духовных курфюрстов, раздавались жалобы на то, что папа стремится наложить новое бремя на "самую бедную страну в мире". По словам жалобщиков, турецкая опасность есть лишь предлог для папы, в особенности его непотов из Каталонии, в чьи карманы потекут немецкие деньги. Собравшись во Франкфурте, духовенство изложило ряд "обид немецкой нации": папы кассируют выборы епископов; кардиналам и куриальным чиновникам даются пребенды и всякие привилегии; раздаются массовые экспектации; не только строго взимаются аннаты, но и нарушают "хронологию" - два-три года зачастую считаются "первым годом" по вступлении в должность епископа, и последнему приходится платить подряд три года. Духовенство не может поэтому согласиться на новое обложение и апеллирует к императору на требование Рима. При таких обстоятельствах Каликст III решил созвать в 1457 г. общеевропейский конгресс в Риме для обсуждения вопроса о крестовом походе. Миланский посланник Каррето 4 февраля 1458 г. писал своему герцогу: "На турецкую проблему никто еще не откликнулся и никто не приезжал в Рим". По-видимому, о ней забыл в последний год своей жизни и Каликст, чье настоящее имя было Алонсо Борха или итальянизированное Борджиа.

Среди пап этого времени большую роль сыграл писатель историк Эней Сильвио Пикколомини, принявший в качестве папы имя Пия II (1458-1464) в честь того, что античный поэт Виргилий часто употреблял слово pius (благочестивый) в применении к своему герою Энею. Пий II в юности писал фривольные новеллы в стиле Боккаччо. Это создало ему известность и внушило кардиналу Каприанике мысль пригласить популярного новеллиста на Базельский собор. Здесь Пикколомини показал свое остроумие и знание классических языков и был назначен главным аббревиатором (секретарем) Базельского собора. Об его нравственности свидетельствует его письмо к отцу, в котором он сообщает, что отсылает к нему своего сына, родившегося у него от англичанки, имя которой главный секретарь "ввиду множества работы успел забыть". Правда, нужно уточнить, что в то время Пикколомини не был еще духовным лицом, ибо, гласит его объяснение в письме к отцу, "я боюсь воздержания". Этот "страх" не помешал его духовной карьере. Папа Николай V (1447-1455) назначил его триестским архиепископом, а затем кардиналом. Избранный в 1458 г. папой, Пий II издал пресловутую буллу 1463 г., требовавшую от верующих "пройти мимо Энея и сосредоточиться на Пии". Сам же он "сосредоточился" на доходных статьях куриального бюджета и провозгласил ересью и оскорблением папы всякого рода апелляции к церковному собору. Он отменил каноническое запрещение взимания процентов, участвовал в торговых предприятиях и вводил разные коммерческие монополии, спекулируя квасцами и предавая при этом анафеме тех, кто покупал турецкие "святотатственные" квасцы.

Огромные богатства скопил Пий II с помощью "крестовых" налогов, торговых прибылей, ростовщических взысканий. Не удовлетворившись этим, он звал "христианский мир" к новому крестовому походу, предвкушая выгоды от этого сомнительного предприятия. Но голосу его ни один государь не внял, а Венеция даже заключила торговый договор с мусульманским владыкой Константинополя. Пий II написал письмо султану, убеждая его креститься и обещая ему титул императора. В этом предсмертном письме с трудом можно было узнать автора ряда стихотворений и непристойной комедии "Хризис".

Турецкий шантаж принял грандиозные размеры при Сиксте IV (1471-1484), причем собираемые якобы на поход деньги уходили в карманы многочисленных непотов папы, так что современники говорили: "Реальными турками являются в настоящее время папские племянники". Сикст IV назначил кардиналами своих родственников; мошенник-непот Пьетро Риарио, став кардиналом, довел свои доходы до 250 тыс. марок. Бакалейный торговец Джироламо Риарио, не бывший до того в духовном звании, получил в качестве пота во владение Имола и Форли и стал одним из богатейших людей Италии. Джованни Риарио получил от дяди княжество Синигалью и Сору и был назначен префектом Рима. Ради "любимых племянников" вводились новые налоги, взыскивались на многие годы вперед десятины, смещались и переводились епископы с одного места на другое с получением при этом каждый раз в пользу папы и его непотов аннат и других взысканий; пачками и коробами рассылались по всему "христианскому миру" индульгенции. Жадный, ненасытный скопидом Сикст IV соперничал в богатстве со знаменитым флорентийским банкирским домом Медичи.

Со времени Базельского собора папство убедилось, что наиболее богатые и сильные государства потеряны для него, что без собственного государства папство будет вынуждено делить награбленное добро со светской властью, причем всякое усиление светской власти означало уменьшение доли духовной власти. Так как в это время сильная центральная власть в итальянских городах-республиках принимала монархическую форму и во главе их становились "тираны", то папы решили идти той же дорогой, с помощью непотизма (Непотизм (от лат nepos - внук, племянник) - раздача римскими папами ради укрепления собственной власти доходных должностей, высших церковных званий земель родственникам. Особенно широко распространен был в XV-XVI вв). Пример светских тиранов манил и наместника бога: ведь сравнительно недавно банкирский дом Медичи установил свое господство над Флоренцией и соседними землями, то же сделал Сфорца в Милане, другие в Неаполе и Венеции, - почему же папству не укрепиться в Церковной области, не подавить в ней отдельных феодалов и не превратить ее в сильное и централизованное монархическое государство? И Сикст IV стал завоевывать обширную и богатую Романью, округляя Папскую область и выделив завоеванные земли своему непоту Джироламо Риарио в виде отдельного княжества. На пути подобного округления папских владений стояли Медичи, мечтавшие превратить Флоренцию в богатое и могущественное государство. Столкновение политических интересов "династии" Медичи и "династии" Сикста IV придало возникшему ранее денежному конфликту такую остроту, что приближенные Сикста IV заговорили о необходимости насильственным путем покончить с могущественным флорентийским домом. За устранение Медичи, по наущению Сикста IV, взялись конкурент Медичи банкир Пацци, архиепископ города Пизы Сальвиази и несколько дворян-феодалов. Эти лица решили убить Лоренцо Медичи и его брата Джулиано и создать во Флоренции режим, соответствующий их интересам.

Убийство флорентийского диктатора и его брата должно было произойти во время официального приема приехавшего во Флоренцию кардинала Сансони-Риарио. По случайной причине замысел расстроился. Тогда заговорщики решили напасть на братьев Медичи в церкви при торжественном богослужении. Был, однако, убит лишь Джулиано. Диктатор Флоренции Лоренцо Медичи укрылся в ризнице собора. Государственный переворот 27 апреля 1478 г. не удался: масса горожан не пошла за дворянами-феодалами, за спиной которых стоял папа Сикст IV. В тюрьму были заключены папские "племянники" кардинал Сансони-Риарио и князь Джироламо Риарио - правая рука и любимец Сикста IV.

По плану заговорщиков Джироламо после убийства Медичи должен был быть провозглашен диктатором Флоренции. Папа пытался было спасти Джироламо из тюрьмы и энергично протестовал против того, что ему и его ближайшим друзьям приписывают столь коварные планы, как убийство в церкви представителей республики. Сикст IV заявил, что он не думал, что под "устранением", даже насильственным, братьев Медичи нужно разуметь их "убийство".

Однако заверения папы всерьез не принимались; не помогло и наложение интердикта на Флоренцию. Венеция и Милан выступили против политики Сикста IV. Перед всем миром обнаружилось, что на строителе знаменитой сикстинской капеллы лежит кровавое пятно низкого заговорщика, не гнушавшегося никакими средствами ради достижения своих целей.

В истории Сикст IV навеки заклеймил свое имя введением инквизиции в Испании. Он дожил до первых крупных сожжений еретиков в этой стране. Первое такое сожжение состоялось в феврале 1481 г. в Севилье.

Это аутодафе, являвшееся огненным апофеозом религии и святой церкви, было устроено по всем предписаниям папской буллы. Во главе процессии шел доминиканский приор Охеда, увидевший наконец осуществление своих давнишних мечтаний. В первый и в последний раз Охеда присутствовал на аутодафе. Через несколько дней он умер от чумы, унесшей в Севилье 15 тыс. человек. В том же феврале 1481 г. состоялось в Севилье второе, столь же торжественное сожжение, во время которого огню было предано три человека. Так как деятельность инквизиционного трибунала стала принимать постоянный характер, то было решено построить особое сооружение для постоянного сожжения еретиков. Сооружение это было названо кемадеро, и остатки его сохранились в Севилье по сию пору. В четырех углах этого кемадеро находились статуи пророков, сделанные на средства какого-то "великодушного" жертвователя Месы. Впоследствии, однако, оказалось, что Меса был иудействующим, и он был сожжен на том самом кемадеро, которое за несколько лет до этого он так разукрасил.

Третье аутодафе состоялось в Севилье 26 марта того же 1481 г. На этот раз в пламени погибло 17 еретиков. До 4 ноября 1481 г., т. е. в течение первых десяти месяцев функционирования инквизиционного трибунала, в Севилье было сожжено 298 человек; к пожизненному тюремному заключению приговорено 79 еретиков. Само собою разумеется, что имущество осужденных было конфисковано, и летописцы этих скорбных событий утверждают, что "под двойной тяжестью - страха чумы и инквизиционного трибунала" люди стали покидать гостеприимную Севилью. В короткое время до 8 тыс. человек переселилось в соседнюю Арасену. Но вездесущая рука инквизиции настигла беглецов и в Арасене.

Таковы были первые результаты буллы "мецената" Сикста IV. В конечном результате эта булла значительно способствовала превращению Испании в самую мрачную, невежественную страну, где еще в 20-х годах XIX в. пылали костры во имя торжества "истинной" католической веры. За три с половиной века своего существования инквизиция сожгла в Испании 36212 человек живьем, 19790 в изображении (мертвых или бежавших), а 289624 человека были приговорены к тяжким наказаниям. Итак, 345 626 еретиков стали жертвой испанской инквизиции.

Когда Сикст IV умер, в Риме начался погром. Народ громил его земляков-генуэзцев, пользовавшихся расположением папы. По городу искали генуэзцев, чтобы на них излить накопившуюся за эти полтора десятилетия злобу. Много генуэзцев было убито, и немало домов их было раз-Рушено. Фаворит папы Джироламо Риарио вовремя бежал Из Рима. Его дом был до основания разрушен, даже сад, окружавший его богатый особняк, был уничтожен. По городу шли демонстрации, и во многих местах красовалась надпись: "Радуйся, Нерон, даже тебя в порочности превзошел Сикст". На цоколе мраморного фрагмента, прикрепленного к дворцу прении, появилось несколько "надгробных слов": "Бесчестье, голод, разруху, расцвет лихоимства, кражи, грабежи - все, что только есть подлейшего на свете, перенес Рим под твоим правлением. Смерть! Как признателен тебе Рим, хотя ты слишком поздно пришла. Наконец, ты зарываешь все преступления в кровавую могилу Сикста. А, Сикст, ты нападал даже на бога, ступай теперь мутить ад. Наконец, Сикст, ты труп. Пусть все распутники и развратники, сводники, притоны и кабаки оденутся в траур" (В 1861 г. Мари-Лафон опубликовал на французском языке сборник эпиграмм по адресу римских пап; эпиграммы эти назывались паскинадами).

Не менее кровавую страницу вписал в историю ближайший преемник Сикста IV - папа Иннокентий VIII (1484-1492), невежественный и грубый развратник, мечтавший лишь о женщинах, вине и деньгах. В Риме говорили: он "настоящий папа" Рима (так как улицы столицы мира кишат его детьми и он усердно заселяет землю), "Иннокентий VIII породил восемь мальчиков и столько же девочек", "наконец появился папа, имеющий право именоваться отцом Рима". Сам он цинично и грубо заявлял о себе, что бог не велит ему иметь детей, зато дьявол послал ему много "племянников", "непотов" - названия, под которыми нередко скрывались внебрачные дети римских пап. Впрочем, Иннокентий не скрывал своего отцовства и с большой пышностью, торжественно отпраздновал свадьбу своей дочери Теодорины, положив тем начало официальному признанию потомства у римского папы. Теодорина открыто принимала участие в делах курии и нередко своим вмешательством определяла то или иное решение важнейших вопросов. Она вышла замуж за неаполитанского короля, чтобы положить конец старой борьбе между Неаполем и Римом. Точно так же, при заключении мира с флорентийским Медичи, папа женил своего сына Франческетто на дочери Лоренцо Медичи и одному из представителей этого дома преподнес кардинальскую шляпу, хотя ему было всего 13 лет от роду (будущий папа Лев X).

В историю, однако, Иннокентий VIII вошел прежде всего как автор чудовищной буллы от 5 декабря 1484 г. - буллы о ведьмах, известной под названием "Summis desiderantes" (по первым словам ее - "С величайшим рвением").

Поводом к изданию буллы, по-видимому, послужили жалобы двух инквизиторов - Инститориса и Шпренгера (Немецкие инквизиторы Яков Шпренгер и Генрих Инститорис - авторы изуверского труда "Молот ведьм" (1487 г.), служившего в качестве инструкции для инквизиционных судилищ) на сопротивление, оказываемое их инквизиторской деятельности в разных местах Германской империи. Оба эти инквизитора с благословения Рима заявляли, что не верить в существование ведьм является величайшей ересью, и папа решил дать им в руки оружие, устраняющее всякий протест, всякое сопротивление энергичной расправе инквизиции. Отныне никто не мог более оспаривать у Инститориса и Шпренгера право преследовать самым жестоким образом "еретиков", в первую очередь "колдунов" и в особенности "ведьм". Грубое и циничное издевательство римской курии, кардиналов, значительной части духовенства над религиозными и моральными традициями различных слоев населения, в особенности женского, вызвало огромное брожение в обществе, и без того переживавшем крупные социальные и связанные с этим идейные сдвиги. Изгоняемая через дверь, старая религия дала возможность войти через окно еще более грубой и отсталой форме веры: вера в ведовство проникла в толщу народа и захватила даже часть передовых элементов тогдашнего общества. Принимая широкие размеры, эта вера побуждала тех, которые являлись мнимыми жертвами злых колдуний и ведьм, требовать от церковных и даже светских властей строжайших мер против этого "исчадия ада" и "сыновей сатаны". Папа Иннокентий VIII сумел использовать это общественное настроение и воздвиг себе памятник самого страшного человеческого изуверства и мрачнейшего фанатизма.

Основные положения буллы 1484 г. изложены в следующих строках: "С величайшим рвением, как того требуют обязанности верховного пастыря, стремимся мы к тому, чтобы росла католическая вера и были искоренены злодеяния еретиков. Поэтому настойчиво и снова предписываем мы то, что должно осуществить эти наши стремления... С великой скорбью осведомились мы, что в некоторых частях Германии, особенно в областях Майнца, Кельна, Трира, Зальцбурга и Бремена, весьма многие особы как мужского, так и женского пола, не заботясь о собственном спасении, отвернулись от католической веры, имеют греховные половые связи с демонами, принимающими облик мужчин или женщин, и своими колдовскими действиями, песнями, заклинаниями и другими внушающими ужас и отвращение волшебными средствами наводят порчу, губят рождаемое женщинами, приплод животных, плоды земли, виноградники и плодовые сады, а также мужчин, домашних и других животных, виноградные лозы, Фруктовые деревья, луга, посевы и урожаи: они мучат мужчин, женщин и внутренними болезнями препятствуют мужчинам оплодотворять, а женщинам рожать, даже отнимают у мужчин силу исполнять супружеские обязанности и мешают в исполнении брачного долга женщинам" (Bullarium dipiomatum et privilegorum sanctorum romanorum pontificum. Augustae Taurinorum, 1860, t. 5., p. 296-297).

Так с высоты папского престола раздался призыв к уничтожению ведовской, дьявольской ереси, и Европа запылала в огне.

Количество жертв не поддается даже приблизительному определению. В епархии Комо в XVI в. ежегодно сжигалось более сотни женщин. В Трирской области за семь лет было сожжено 380 человек. В Брауншвейге в последние 10 лет .XVI в. сжигалось в иные дни по 10-12 человек, и из-за множества столбов, к которым привязывались еретики, площадь казней походила на лес. В маленьком Эльвангене в 1612 г. сожгли 167 ведьм; в столь же небольшом Вестерштеттене за три года было сожжено 300 человек. В маленьком Эйхштетте в 1666 г. был подвергнут пытке раскаленными щипцами и затем заживо сожжен 70-летний старик, обвинявшийся в том, что вызывал бури, летал на облаках, 40 лет служил дьяволу и обесчестил святые дары.

В Цукмантеле на постоянной службе у трибунала находилось не менее восьми палачей. Здесь в 1639 г. было предано огню 242 человека; через несколько лет было сожжено еще 102 человека, среди которых было двое детей, признанных детьми дьявола. В Берне в 1590-1600 гг. сжигалось ежегодно в среднем по 30 ведьм. В Эльзасе в 1620 г. было сожжено 800 человек, и всем казалось, говорит летописец, что, "чем больше будут сжигать людей, тем больше будет ведьм: они появлялись словно из пепла". В княжестве Нейссе с 1640 по 1651 г. было осуждено около 1 тыс. ведьм; для более быстрого исполнения приговора их просто сталкивали в специально выстроенную для этой цели печь. В 1609 г. в Латуре было сожжено 600 человек. В 1659 г. в Люцерне были сожжены семилетняя и четырехлетняя "ведьмы". В Ландсгуте еще в 1756 г. была сожжена 14-летняя девочка за "сожительство с дьяволом" и за то, что она "зачаровывала людей и делала погоду".

В двух деревнях Трирского округа остались всего две женщины, остальные были сожжены. Чиновники доносили начальству: "Скоро здесь некого будет любить; некому будет рожать: все женщины сожжены". Французский судья Бог (Bogus), специалист по сжиганию оборотней, написал "ученый труд" о ликантропии (вере в оборотней). Иннокентий VIII занимает, вероятно, одно из первых мест во всемирной истории по числу загубленных им людей - невинных жертв инквизиции.

Своеобразной фигурой на папском престоле был и Александр VI (1492-1503), преемник Иннокентия VIII. При первом голосовании кандидатов в папы он получил всего 7 голосов из 23. Несмотря на столь малое количество голосов, поданных за Александра VI, современники - иностранные посланники в Риме - утверждали, что кардинал Родриго Борджиа (так звали будущего папу Александра VI) имеет много шансов пройти при следующем голосовании, так как он очень богат и готов вознаградить весьма щедро тех, которые подадут за него свои голоса.

И действительно, кардиналу Сфорца он обещал дать вице-канцлерство, роскошный замок, принадлежавший лично Александру VI, укрепленную местность Непи, епископство Эрлау с ежегодным доходом в 10 тыс. дукатов и несколько бенефициев. За эти подношения Сфорца, который сам был кандидатом в папы, не только отказался от своей кандидатуры, но и стал горячим приверженцем Александра VI. Другому влиятельному кардиналу - Орсини были обещаны города Монтичелли и Сориано, легатство в Германии и епископство Картахена. Кардиналу Колонне обещано было аббатство Субиако с окрестными поселениями. Такие же доходные места были обещаны и некоторым другим членам конклава. Так кандидат в папы купил 14 голосов; его избрание было обеспечено. Он прошел единогласно, хотя при первом туре получил меньше одной трети голосов.

Избрание обошлось Александру VI в несколько десятков тысяч дукатов. Лишь пять кардиналов отказались продать свои голоса, заявив, что при избрании папы подача голосов должна происходить согласно велению совести, а не под влиянием взятки. Особенной жадностью и, по-видимому, недоверием к обещаниям отличался кардинал Асканичо, во Дворец которого в день выборов были отправлены драгоценности на четырех лошадях. Александр подкупал не только голосовавших членов конклава, но и население Рима, боясь враждебных манифестаций с его стороны.

Папы еще с XII в. в момент своего избрания покупали у римлян верноподданнические чувства за наличный расчет.

Так герцог фон Рейхерсберг говорит, что в его время папа платил 11 тыс. талантов за верноподданничество римских жителей. Характерно, что императору в это время Северная Италия давала 30 тыс. талантов, т. е. папа тратил на подкуп Рима сумму, которая была выше трети императорских доходов от Италии. Отказ папы Луция III внести римлянам "избирательный подарок" привел его к вынужденному отъезду из Рима на долгие годы.

Кроме подкупа народной массы папы приобретали за деньги и расположение к себе городских властей, судей и других чиновников. Выборы, таким образом, обходились каждому новому папе в очень значительную сумму. Этим отчасти объясняется, почему папы с самого начала своего правления вступали в тесные сношения с римскими, сиенскими и флорентийскими ростовщиками. По существу, "делали" выборы обычно ростовщики, и конклав был лишь ширмой, за которой происходил ожесточенный торг между кандидатами в папы и ростовщиком.

Александр VI вошел в историю как чудовище разврата (Маркс отмечает, что, еще будучи кардиналом, "он приобрел печальную известность благодаря своим многочисленным сыновьям и дочерям, а также подлостям и гнусностям этого своего потомства" (Архив К. Маркса и Ф. Энгельса, т. 7, с. 68-69)). С середины 60-х годов XV в. Родриго Борджиа находился в сожительстве с Ваноццой Катанеи, которая трижды выходила замуж. От нее кардинал Родриго Борджиа имел четырех детей: Чезаре, Джованни, Жофре и Лукрецию. Кроме того, от другой женщины у него были сын Педро Луис и дочь Иеронима. Кардинальскую шляпу и должность вице-канцлера папского двора кардинал Родриго Борджиа получил от своего дяди, папы Каликста III. Благодаря ему же он стал обладателем ряда епископств, аббатств и бенефициев. В одной только Испании он имел 16 весьма доходных мест, так что будущий папа Александр VI считался самым богатым кардиналом в Западной Европе. Несмотря на то что ему, католическому духовному лицу, полагалось жить в безбрачии и воздержании, он не только обзавелся многочисленной семьей, но и сумел заставить римскую курию дать его сыну Чезаре разные духовные титулы, хотя сын кардинала, живший с чужой женой, не мог по каноническим правилам быть допущенным к званию священника. В семилетнем возрасте Чезаре уже был протонотарием и имел бенефиции в нескольких испанских городах, а затем получил даже епископство Памплону (в Испании).

Все это совершалось настолько открыто, что папа Пий II в свое время вынужден был сделать кардиналу и вице-канцлеру Борджиа строгое внушение. Но это мало повлияло на него, и в 1492 г. он добрался до папского престола. Его избрание было отмечено многочисленными богослужениями и вознесениями благодарности всевышнему за столь счастливое событие. Нового папу помимо церкви воспевала и светская литература, говорившая, что "Цезарь некогда сделал Рим великим, величайшим же ныне его делает Александр VI, ибо первый был - человек, а второй - бог".

Первым мероприятием этого "бога" было дарование своему сыну Чезаре Борджиа епископства Валенсии (в Испании) с ежегодным доходом в 16 тыс. дукатов. Это было после Памплоны второе епископство, полученное Чезаре Борджиа. В тот же день Александр VI назначил своего племянника Джованни кардиналом св. Сусанны. Это назначение привлекло в Рим множество близких и дальних родственников нового папы, у которого они нарасхват стали получать выгодные места. "Даже десять пап, - писал в ноябре 1492 г. посланник Ж. Бокаччо, - не могли бы удовлетворить аппетитов этой голодной своры". Однако чего не могли бы сделать 10 пап, сделал один Александр VI, распределив множество доходных должностей католического мира среди племянников, племянниц и иных родственников и не родственников.

Особенно много разговоров вызвало празднование свадьбы дочери Александра VI, красавицы Лукреции Борджиа, с графом Джованни Сфорцой. Лукреция еще до избрания Александра папой была помолвлена с испанским графом Гаспаре де Просида. Но жених оказался недостаточно богатым для дочери римского папы (он был "достаточно" богат лишь для дочери кардинала), и Александр VI настоял на разрыве с Гаспаре и на выходе Лукреции за могущественного Джованни Сфорца. Подобно своему предшественнику Иннокентию VIII, Александр VI официально признавал свое потомство и торжественно отпраздновал свадьбу Лукреции. За трапезой рядом с "молодыми" сидели папа Александр VI, 11 кардиналов, любовница папы Юлия Фарнезе, дочь Иннокентия VIII Теодорина и т. д. Рядом с каждым кардиналом сидела его любовница. "И многое другое рассказывают, о чем я здесь не пишу, - пишет близкий к курии Стефано Инфессура, - потому что это, может быть, неправда, а если и правда, то трудно этому поверить" ( Инфессура С., Бурхард И. Дневники. Документы по истории папства XV-XVI вв. М., 1939, с. 139).

Александр VI совершил и "подвиги" чисто государственного деятеля. Так, воспользовавшись тем, что брат турецкого султана Баязида, принц Джем, находился в плену у французского короля, Александр VI отправил в Константинополь генуэзца Джордже Боччардо с поручением передать султану, что ему необходимо бороться против французского: короля Карла VIII, который собирается завоевать Неаполь и провозгласить принца Джема турецким султаном, чтобы вместе с ним отправиться в Турцию и воевать с Баязидом. Сам же Александр вступил в переговоры с Карлом VIII и "откупил" у него пленника принца, на содержание которого получал от Баязида в год 40 тыс. дукатов. После этого посланник Джордже Боччардо добился, что Баязид выразил готовность за "устранение" принца Джема дать папе 300 тыс. дукатов. По-видимому, Баязид хорошо оценил характер Александра VI: как только решена была "принципиальная" сторона сделки, к ней была прибавлена оговорка. Требовалось не простое устранение принца Джема, в особенности не одно лишь словесное заверение о действительном устранении Джема, а нужен был труп принца. Лишь после предъявления такого "вещественного доказательства" обусловливалась выдача 300 тыс. дукатов.

Эти переговоры с Баязидом не помешали, однако, Александру VI "готовиться" к крестовому походу против Турции. Папа обязался давать ежегодно 40 тыс. дукатов на дело истребления турок и уже назначил начальником флота в 13 галер с 2,5 тыс. моряков епископа Джакопо да Пезаро. Но острые противоречия между европейскими правительствами, призывавшимися к совместному крестовому походу, и глубокое недоверие их к Александру VI подорвали предприятие и принудили епископа-адмирала снять крестоносное знамя с изображением Александра с единственного завоеванного острова - маленькой Санта-Маура из группы Ионических островов. Впрочем, приготовления к походу ограничились введением налога на евреев в размере двадцатой части их доходов и попыткой обложить налогом всех кардиналов в размере десятой части их доходов.

Общая сумма "крестовых" поступлений с кардиналов была определена в 45 376 дукатов, а следовательно, доход всех кардиналов к 1500 г. равнялся, по данным курии, разумеется уменьшавшей общую сумму, 453 760 дукатам, причем должны были дать: Караффа - 1000 дукатов, Ровере - 2000, Бассо - 1100, Сансеверино - 1300 дукатов и т. д.

Александр VI продолжал политику своих непосредственных предшественников и стремился превратить Папскую область в централизованное большое государство, во главе которого должен был стать его сын Чезаре Борджиа. Все, чем владела семья Риарио по милости Сикста IV, т. е. Имола, Форли, Сора, Синигалья и ряд мелких земель, должно было перейти к Чезаре. Чувствуя недостаточность своих сил, Чезаре вступил в союз с сильным домом Орсини. С его помощью он захватил Пезаро, Римини и Фаэнцу. Создав себе этим путем материальную базу, Чезаре Борджиа стал действовать самостоятельно, вероломным путем вовлек своего союзника в ловушку и казнил ряд деятелей дома Орсини и Колонна. Не были пощажены ни зять папы, обширные неаполитанские владения которого сулили богатые перспективы будущему тирану большого государства, ни родной сын Александра VI Хуан, которого "папа-отец" прочил раньше в основатели династии Борджиа и которому вместе с герцогским титулом подарил герцогство Беневент и города Террачину и Понтекорво вместе с Черрано.

Ради установления единовластия Чезаре с разными союзниками заключались, а затем и порывались отношения с такой легкостью, что правление Александра VI представляло собою беспрерывную смену всяких лиг и коалиций: папа шел то с Неаполем против Франции, то с Францией против Неаполя, то с Испанией, то с империей, то с Португалией, то с отдельными итальянскими республиками. Всех Александр и его сын Чезаре одинаково обманывали и предавали. Казалось, что в Центральной Италии может возникнуть крупное государство с Чезаре Борджиа в качестве правителя.

Однако народные массы, измученные бесконечными войнами, протестовали против кровавых попыток превратить римскую церковь в светское государство, олицетворяемое Александром VI и его семьей.

Политика папства, руководимого Чезаре Борджиа, была тем опаснее, что сильные соседние государства в этот момент стремились к захвату богатейших частей Италии и угрожали самому существованию ее. Так, в 1494 г. французский король Карл VIII на короткое время завоевал Северную и Центральную Италию и без труда овладел Неаполем.

Народные массы Италии тяжело переживали эти трагические годы, когда в один клубок сплелись внутренние междоусобицы и войны с внешним врагом, когда даже нельзя было точно установить, кто внутренний враг и кто внешний. Удивительно поэтому, что в ряде городов началось народное движение. Особенно больших размеров оно достигло во Флоренции. Ее тиран Пьеро II Медичи вынужден был бежать и в городе была восстановлена республика. После бегства флорентийского правителя в городе большую роль стал играть суровый обличитель богатств и пламенный проповедник доминиканский монах Джироламо Савонарола, которого "грехи Италии делали пророком". В своих проповедях он клеймил духовенство, заявляя, что ныне-де священники ушли от бога дальше, чем язычники, что римляне хуже турок, что с Римом следует бороться так, как мученики борются против тиранов, и что те, кто называют его, Джироламо Савонаролу, непокорным и непутевым сыном церкви, клевещут на него. Савонарола понимал, что он беспомощен в своей борьбе против римской курии, и требовал созыва собора для оздоровления "Вавилона", как он называл Рим. По его мнению, инициативу созыва собора должен был взять на себя французский король, самый сильный в то время монарх Европы, и Савонарола, в проповедях которого сплетались политический и религиозный моменты, стал сторонником Франции. Когда французский король вступил во Флоренцию, Савонарола стал фактическим правителем города и установил в нем демократические, с сильным фанатическо-религиозным оттенком, учреждения. Это напугало денежную аристократию и приверженцев изгнанных Медичи. Они организовали партию "бешеных", издевавшихся над проповедями "пророка", бичевавшего роскошь, требовавшего строгого соблюдения постов, посещения церкви, чтения Библии "вместо Горация, Цицерона и Виргилия" и распевания псалмов вместо звучных сонетов и стансов. В широких массах народа Савонарола пользовался большой популярностью, и его приверженцы получили прозвище "плакс" ввиду того, что в своих заунывных песнопениях они как бы "оплакивали" исчезнувшие добродетельные времена.

Так как "пророк" выставлял образцами "дьявольщины" папу, кардиналов, плутократов, монахов и других подобных им паразитов, против него началась жесточайшая кампания, руководимая папой Александром VI вкупе с денежной аристократией Флоренции. Савонарола был объявлен еретиком, действующим в согласии с турецким султаном. От него отвернулись многие торговцы из числа средних, а отчасти и мелких, и положение его сильно пошатнулось. Между тем папа угрожал наложить интердикт на Флоренцию, отказав ей в обложении духовенства специальным налогом в пользу города, и собирался отлучить от церкви всех, кто будет слушать проповеди Савонаролы. В ответ на это Савонарола написал "Письмо к государям", в котором он убеждал их немедленно созвать вселенский собор для низложения Александра VI. Письмо было перехвачено папой, и во Флоренции партия "бешеных" подняла панику, утверждая, что гнев божий разразится грозой над грешной республикой. Савонароле была подстроена ловушка: он должен был броситься в костер. Если огонь не сожжет его, то этим якобы будет засвидетельствовано, что бог гласит его устами; в противном случае он должен быть признан ложным пророком, обманщиком и еретиком. В последний момент, когда костры были уже зажжены, Савонарола и его преданнейший друг Буанвичини отказались подвергнуться "суду божьему". Подстрекаемая заговорщиками, наэлектризованная невежественная толпа, полная предрассудков и дрожавшая при мысли об интердикте и гневе аристократии, набросилась на Савонаролу и потребовала его ареста. Папа снарядил следственную комиссию, которая подвергла Савонаролу пыткам, приписала ему подложные документы, извращала его слова, вырвала у него признание, что его пророчества - ложь и обман, и приговорила его и монахов Доменико и Сильвестра к повешению, а потом и к сожжению. По легенде, прах сожженного Савонаролы был брошен в реку Арно, чтобы не дать возможности его приверженцам использовать его для поклонения. После смерти Александра VI Перуджия, Болонья и ряд других городов свергли иго Чезаре. Изгнанные и преследовавшиеся папством роды Орсини, Колонна, Вителли, Малатеста и другие поспешили вернуться в свои владения. Чезаре угрожала опасность стать безземельным герцогом, а Папской области превратиться в номинальную, существующую лишь на бумаге область, тем более что Венеция использовала смерть Александра и стала быстро захватывать в Романье один город за другим, намереваясь создать прочное государство на Апеннинском полуострове.

Богатая Италия манила к себе феодалов и государей Европы. На юге Италии шла борьба между Испанией и Францией. В центре Италии не прекращались столкновения между торговой и земельной аристократией, а к северной части страны были прикованы жадные взоры Франции и Германии. Этот узел противоречивых интересов облегчал задачу папы Юлия II (1503-1513), дипломата и воина, мечтавшего о сильном и независимом папском государстве и ни перед чем не останавливавшегося для осуществления своей мечты. Его идеалом была не столько "богиня любви" Венера, которой так увлекался Александр VI, сколько "бог войны" Марс. Современники говорили, что Юлий, опоясав себя мечом и шпагой, бросил в Тибр первосвященнические ключи от неба и гневно воскликнул: "Пусть меч нас защитит, раз ключи св. Петра оказываются бессильными!" Папство этого времени вело политику "округления" и "расширения" своего государства путем искоренения феодального сепаратизма с одновременным усилением в нем централизации. Выборный характер папства мешал созданию в Папской области обычного абсолютизма и выдвигал своеобразную форму коллегиального абсолютизма в виде коллегии кардиналов, которая в курии, по существу, решала все вопросы и стремилась к полновластию в папском государстве. Между кардинальской коллегией и отдельными папами, имевшими те же интересы, что и куриальные кардиналы, происходили на почве соперничества столкновения, дававшие победу то одной, то другой стороне. Сильному человеку, как Юлий II, удалось навязать свою волю кардинальской бюрократии, тем более что Юлий не останавливался и перед насилием для достижения своих целей.

Папа Юлий II (1503—1513). В достижении своих целей он не останавливался ни перед чем (Фреска Рафаэля в Ватиканском музее)

"Мечу" своему Юлий II был обязан тем, что от союза с Венецией отпал ряд городов Романьи; к папскому государству были присоединены даже Парма, Пьяченца и Реджио. Макиавелли (Никколо Макиавелли (1469-1527) - итальянский политический мыслитель, писатель. Считал главной причиной бедствий Италии ее политическую раздробленность, преодолеть которую способна лишь сильная государственная власть, которая для достижения своих целей может использовать любые средства) не без чувства гордости относил к своим последователям того, благодаря кому Папская область, как он говорит, "внушает ныне к себе уважение даже со стороны французского короля, хотя еще так недавно самый захолустный барон глядел на это государство с презрением и отхватывал от него жирные куски".

Правда, Юлий II при защите Папской области прибегал к помощи иностранных войск и лишь благодаря помощи французов нанес крупное поражение при Аньяделло (близ Ходи) Венеции. В дальнейшем мысли Юлия II были направлены уже на то, чтобы не допустить чрезмерного усиления Франции, не зависеть от нее на севере Италии и в то же время чувствовать себя свободным на юге от все усиливавшейся Испании. Желая сохранить полную самостоятельность как на севере, так и на юге, Юлий II заключил сравнительно мягкий мир с Венецией, щадя ее для антифранцузских комбинаций. Одновременно он округлял Папскую область за счет отдельных городов, находившихся в центральной части Италии. Он вступил в тайный заговор с Швейцарией, острие которого было направлено преимущественно против Франции. В силу этого соглашения швейцарские кантоны доставляли папе 6 тыс. солдат, причем Юлий II платил за каждого солдата 6 франков, а за каждого офицера 12, обязавшись вносить ежегодно 1 тыс. флоринов швейцарскому правительству. Тем самым была собрана крупная военная сила, поступившая в распоряжение папы.

Создалась сложная политическая ситуация, при которой на стороне Юлия II оказались Испания, Швейцария, Англия, Венеция и ряд небольших итальянских государств. Эта коалиция была направлена против Франции и империи.

Однако политика папы вызывала недовольство некоторых мелких итальянских тиранов, боявшихся потерять независимость и попасть под иго папы, не говоря уже о Франции, возмущенной "изменой" Юлия II после победы над Венецией при Аньяделло. Орудием борьбы с воинственной папской политикой должен был стать собор, созванный в 1510 г. в Туре. На этом соборе предполагалось сформулировать, по примеру Англии, права и привилегии национальной французской церкви и противопоставить "галликанскую свободу" папистскому, римскому угнетению церкви. Собор должен был обсудить вопрос, может ли папа объявить войну какому-либо королю, который "не является папским подданным", и должен ли в таком случае монарх повиноваться папским требованиям. Был поднят вопрос, может ли папа заниматься широкой дипломатической деятельностью, выходящей далеко за пределы папского государства, и может ли он заключать мир и объявлять войну.

Так как наперед было хорошо известно, что собор в Туре одобрит все, что ему будет продиктовано французским королем, идея созыва собора, естественно, встретила крайне враждебное отношение со стороны Юлия II. Несмотря на сопротивление папы, собор состоялся и принял решение, что папа не имеет права объявлять войну, что монарх не повинуется папе в деле войны и имеет право заключать любые союзы для борьбы с воинствующим папой; на время войны монарх не признает епископских и всяких иных назначений, исходящих от папы, а также никаких приказов, денежных взысканий от имени папы и т. д. Единственной уступкой, сделанной папе, было решение отправить в Рим представителей с ходатайством о созыве вселенского собора, который, по мнению французского духовенства, должен был санкционировать постановления собора в Туре.

К политике Франции присоединился германский император Максимилиан, недовольный тем, что папа заключил мир, а впоследствии даже союз с Венецией и не заставил ее отказаться от некоторых владений, захваченных ею у Германии. Максимилиан протестовал также против того, что огромные денежные суммы, вывозившиеся из Германии в Рим, употреблялись на военные предприятия, направленные зачастую против империи. В этом отношении император встречал широкую поддержку внутри самой Германии.

Недовольство папской политикой вылилось в империи в требование создать для Германии постоянно функционирующее папское легатство с немецким кардиналом во главе. Этому немецкому кардиналу должны быть предоставлены широкие полномочия, и лишь к нему должны были обращаться с жалобами и "слезными мольбами" представители "немецкой нации". Он один только, без предварительного согласия с Римом, мог выносить решения, которые должны были иметь безапелляционный характер. Такое требование, опиравшееся на "народную волю", было почти равносильно стремлению создать самостоятельную, "национальную" церковь в Германии, наподобие англиканской и галликанской церквей в Англии и Франции. Вся изворотливость папы имела для папского государства отрицательные последствия. На юге Италии, до самых границ Папской области, чрезвычайно выросло влияние Испании, и папству пришлось столкнуться с новой державой, стремившейся к расширению в Италии сферы своего влияния.

Этот наиболее воинствующий из римских первосвященников был и самым выдающимся "меценатом" эпохи Возрождения. При нем Браманте начал воздвигать знаменитый собор св. Петра, строившийся 160 лет на протяжении правления 22 пап, а Рафаэль расписывал потолок Сикстинской капеллы и несколько залов Ватиканского дворца ("Станцы Рафаэля"). Знаменитая статуя Микеланджело "Моисей" должна была прославить и обессмертить самого Юлия II.

Этот папа, так умело пользовавшийся человеческими слабостями, весь во власти светских интересов, ловко использовал политические и экономические противоречия между государствами, боровшимися между собой из-за обладания Италией. Подобно другим "наместникам бога", этот "воин-меценат" настаивал на необходимости энергичной деятельности инквизиторов в Туре, Неаполе и Беневенте и напоминал инквизиторам Шпренгеру и Инститорису, авторам позорнейшего сочинения "Молот ведьм", что всякий, оказывавший им помощь в деле раскрытия и разоблачения колдунов и ведьм, получит от папы индульгенцию и будет пользоваться вольностями и привилегиями "истинного борца за великое богоугодное дело".

Результат такого поощрения папой диких доносов сказался в тревожном заявлении Сильвестра Маццолини, что "ведьмы" стали столь быстро "распространяться" по всей Италии, что, казалось, их число превзойдет вскоре число верных католиков.

Грубейший религиозный фанатизм, усиленно поддерживаемый папой, проявился в спорах о непорочном зачатии св. девы. Когда какой-то каноник в Мантуе заявил, что Христос был зачат не в утробе, а в сердце Марии и зарожден из трех чистых капель ее крови, Юлий увидел в этом "опасную ересь", предписал самым суровым образом преследовать отступников от чистой веры и в 1511 г. утвердил монашеский орден непорочного зачатия, задачей которого было положить с помощью инквизиции конец колебаниям в вопросе о непорочном зачатии. Юлий II организовал преследования чешских еретиков, молил о ниспослании на них гнева божьего, прокламировал крестовые походы против них и против турок и не оставлял в покое испанских маранов, т. е. евреев, принявших в Испании католическую веру во избежание преследований со стороны инквизиции. В специальной булле на имя генерального инквизитора Десы Юлий II приказывал "ни в коем случае" не щадить евреев, называющих себя христианами, не жалеть никаких средств, чтобы с корнем вырвать еретическую заразу, не допускать распространения "чумы" по стране и разыскивать всех участников оскорблений инквизиции.

С целью изыскания новых денежных источников для покрытия огромных расходов, которых требовала его политика создания сильного государства, Юлий II организовал коллегию писцов-архивистов из 101 человека, которые уплатили за свое назначение 70 тыс. дукатов; вскоре к этой коллегии он прибавил другую из 141 человека, которые занимались наблюдением над отдельными статьями денежных поступлений; назначение этих должностных лиц дало папе еще 91 тыс. дукатов ( По вычислениям венецианского посланника в Риме, ординарные поступления в папскую казну в 1510 г. были равны 200 тыс. дукатов, а чрезвычайные - 150 тыс., т. е. в общем папа в 1510 г. получил 350 тыс. дукатов - доход, по словам католического историка, не выходивший за пределы обычной суммы папских поступлений. После Юлия II осталась огромная сумма денег и масса драгоценностей (их сравнивают обычно с тем, что осталось после папы Иоанна XXII)). Юлий усердно занимался продажей индульгенций и проведением разного рода юбилеев, дававших огромный доход как местному духовенству, так и папской курии.

Юлий II не был творцом идеи массовой продажи должностей. Эту идею еще до него стал осуществлять папа Сикст IV. Под давлением необходимости платить проценты банкирскому дому Медичи Сикст IV одним росчерком пера создал коллегию из 72 аббревиаторов (специалистов по оформлению папских бумаг), причем за место аббревиатора уплачивалось 533,5 дуката. Это дало Сиксту IV сразу 38 400 дукатов, впрочем, 8 тыс. он уступил своему вице-канцлеру Родриго Борджиа (впоследствии папа Александр VI), которому дано было право на 21 место для аббревиаторов.

В видах более легкой продажи куриальных должностей была введена плата за службу. При этом был расчет и на то, что многие из покупателей в более или менее близком времени умрут, а так как служба не передавалась по наследству, то внесенная вначале сумма оставалась у папы и не расходовалась в виде уплаты жалованья.

После Сикста IV продажа должностей в курии еще больше усилилась, и Иннокентий VIII оказался на этот счет очень изобретательным папой. Он, впрочем, не скрывал, что целью создания им различных должностей являлось стремление облегчить будто бы тяжелое положение финансов курии, о чем он оповестил весь мир в 1487 г. специальной буллой. Он заложил тиару за 100 тыс. дукатов, и новые 24 секретарские должности должны были дать ему возможность выкупить тиару. Он действительно получил 62 400 золотых гульденов, но курия вынуждена была за это ежегодно выплачивать жалованье в размере 8 тыс. дукатов. Католический историк Адольф Готлоб определяет сумму, за которую были проданы разные должности в папской курии за период от Сикста IV до Пия IV, в 1 млн. 923 тыс. скудо, курия в виде жалованья ежегодно выплачивала в среднем за это время 241 116 скудо. Это не была слишком дорогая цена, но каждый папа, не заботясь о своих преемниках, спешил создавать прибыльные должности, инкассируя деньги и оставляя другим платить по ним проценты. Не без основания известный немецкий историк Леопольд Ранке называл продажу должностей своеобразным займом.

Переход к обыкновенной форме займа у "своих же людей" связан уже с именем папы Климента VII (1523-1534). Заем этот обеспечивался таможенными доходами, и кредиторы папы получали участие в таможенном управлении Папской области. В защиту своих интересов они создали коллегию "монтистов", или папских заимодавцев.

Папа Лев X (1513-1521), ближайший преемник Юлия II, отказался от политики создания сильного папского государства, так как ему были гораздо дороже интересы Флоренции, в которой правили Медичи, одним из представителей которых являлся этот папа. Ради Флоренции папа сблизился с Францией и сделал ряд уступок галликанской церкви, оформленных в Болонском конкордате 1516 г., оказавшемся очень выгодным королевской власти во Франции. Ради той же Флоренции он втянулся в тяжелую борьбу с герцогством Урбино и практиковал столь широкий непотизм, одаривая различных представителей фамилии Медичи, что временами казалось, что Папская область перестанет существовать как единое целое даже на бумаге. Войны с Урбино и с противниками папских непотов поглощали огромные суммы, которые Лев X усердно выкачивал из народа и даже отчасти и из духовенства, что вызывало все большее недовольство, принимавшее открытый характер. Желая примерно наказать своих противников и разоблачить интриги некоторых кардиналов, недовольных его правлением, Лев X сфабриковал "заговор" против себя самого. Снаряженному папой следствию удалось добыть под пыткой признания преступных замыслов у ряда лиц, руководимых будто бы кардиналом Альфонсом Петруччи. Четыре человека, в том числе Петруччи, 4 июля 1517 г. были казнены; другие отделались тюремным заключением и высокими денежными штрафами. Все делопроизводство по процессу было уничтожено, по-видимому умышленно. Заговор этот мало отразился на настроении жизнерадостного Льва X. Музыка, танцы, театральные представления, попойки и оргии по-прежнему продолжались в папском дворце, и даже "монашеская склока", как назвал Лев X выступление Лютера, не нарушила обычного веселого течения жизни в окружении Льва X.

Заключенный Львом X в 1516 г. в Болонье конкордат с Францией отменял "прагматическую" санкцию 1438 г. Управление церковью во Франции осуществлялось отныне на основе соглашения между Парижем и Римом. Несмотря на протесты духовенства, парламентов и университетов во имя "независимости" церкви и против "чрезмерного усиления королевского абсолютизма", конкордат 1516 г. вошел в силу. 10 архиепископов, 82 епископа, 527 аббатов и множество каноников стали "конкордатными", фактически были назначены королем и оказались проводниками его политики. Высшее духовенство сплошь рекрутировалось из аристократии и стало высшим французским сословием, столь же паразитическим, сколь преданным своему королю. Вне конкордата оказалось низшее духовенство, плохо оплачиваемое и зачастую настроенное враждебно к господствующему строю.

стоимость раскорчевка участка